Вагор, этот сильный, огромный мужчина, царапал руки, когтями. Тим корчился на мокром песке.
Захрипела, задергалась, заметалась в моих руках Кали. Дыхание судорожными толчками вырывалось из ее груди. Она выла. Низко, отрывисто.
Выла и мотала головой. Птичку трясло так, что я с трудом удерживал ее тело в руках. Она впилась в собственные плечи с такой яростью, что оставила на глубокие раны. Я с усилием разжал сведенные судорогой пальцы, подставил собственную руку.
Пусть лучше меня калечит.
Меня самого шатало, как пьяного, а «Пересмешник» шел ко дну, захлебывался в соленой воде, стонал. Я прижал голову Калисто к груди, вдавил ее в себя, свободной рукой закрывая правое ухо. Она не должна этого слышать, видеть.
Калеб ступил на берег через десять лучей, выполз из лодки еле живой, бледный, с искусанными губами, по его подбородку текла кровь. А связи все еще рвались, лопались с треском, хрустом, ломая кости, заставляя взрываться вены. У Зотара кровь текла из ушей.
Еще через четыре луча Ник умер.
Полностью скрылся под водой. Тихий, единый стон, как шепот, беззвучный вдох прокатился по рядам пиратов.
Из последних сил, я сбросил в воду плетение и закрыл глаза.
Калисто отвернула голову от воды, спрятала лицо у меня между плечом и шеей, обняла, снова беззвучно плача. А я стискивал сапсана в руках и ненавидел себя за эти слезы. Ватэр ненавидел и Белую Луну тоже.
Глава 20
Я оглохла, ослепла, оцепенела, перестала чувствовать и соображать. Ника больше не было, и меня не было тоже.
Родного, большого, сильного, упрямого мальчишки-корабля больше не было. Он умер. Закончил свою жизнь так, как, наверное, и положено любому пиратскому кораблю. А я ведь обещала, что не отдам его Ватэр, и не сдержала обещание. Ник не хотел к ведьме, он боялся, он сопротивлялся ей почти так же, как и я, не пускал бывшую лекарку на палубу. Мой корабль. Мой своенравный «Пересмешник».
Пятнадцать лет назад испуганная, уставшая, продрогшая до костей дурная птица спрятала свой осколок в корпусе штурвала не совсем обычного корабля, и деревянное, напитанное магией предыдущего хозяина судно обрело свою душу, разум, чувства. Ожило. Он впитывал окружающий мир через меня. Когда я смотрела его глазами, он смотрел моими, когда я училась управляться с ним, он учился управляться со мной. «Пересмешник» наблюдал, оценивал и рос. Его магия становилась сильнее, плетения сложнее.
Корабль развивался, как развиваются дети, из простого куска дерева, превращаясь в живое существо, с уже собственными мыслями и ощущениями. Чем больше мы ему отдавали, тем крепче становилась наша связь. Ник прошил нас нашей же магией, по нашему же согласию.
Мой упрямый мальчишка Ник.
Пятнадцать лет, целую жизнь, он помогал мне и команде. Без него мы бы никогда не справились, погибли бы еще в самом начале, в первый год. А ему я помочь не смогла. Ватэр заберет Ника сегодня, поглотит, растворит и смешает с другими осколками. И мой корабль исчезнет навсегда. Уже исчез.
Магия, наполнявшая судно, сейчас растворялась в воздухе, я видела серебристо-огненные всполохи, чернильные, зеленые и золотистые росчерки, как смазанные следы крови на сине-черном платье ночи.
Мой упрямый мальчишка Ник.
ebooksa