– Си, си, – подтвердил Женя, – истинный крест.
Поляк незаметно дёрнул левым глазом. Сеньор Рамирес на минуту задумался, потом протянул руки ладонью вверх и нетерпеливо сжал её в кулак и снова разжал. Женя с видом победителя выставил вперёд два пальца. Индус непроизвольно улыбнулся. Он получил свои песо, а Женя свои шкуры. Поляк, как по команде, сгрёб их в кучу, плотно закатал в бумагу и передал свёрток владельцу.
Всем стало понятно, что на этом сделка закончена. От полноты чувств Женя пожал руку хозяину, хозяин пожал руки нам.
– А теперь, заявил Женя, – если я не найду гальюн, то прямо сейчас буду лить в шифоньер на глазах у этой «турчанки». Больше никаких сил нет.
– А что ты раньше думал? По-моему ты ещё у Марты ёрзал, – стал назидать Гена.
– Ну, у Марты неудобно было, – резонно оправдывался Женя.
– Неудобно! – передразнил Гена. – Неудобно шубу в трусы заправлять.
Мы кое-как, в основном при помощи жестов, объяснили последнее желание покупателя, и сеньор Рамирес бережно проводил Женю через комнату красавицы в дальние, невидимые из прихожей апартаменты. Через некоторое время появился Женя, лоснящийся от счастья.
Наконец, мы вышли на улицу. Поляк быстро закрыл за нами дверь. «Форд» опять сослужил нам службу. Не заезжая в центр, мы по окраинам добрались до порта. Стали прощаться. Сеньор Рамирес медленно отъехал, развернул машину и заглушил мотор, вышел, помахал нам рукой. Мы уже шли по узкой улочке к причалам, где стоял наш пароход, шли, предвкушая душ, ужин и чистую постель после трёхдневных шатаний по городу, после экскурсий, магазинов, покупок, встреч и впечатлений от всего увиденного. Мы тоже помахали ему на прощанье, а Женя подкинул пакет с лисами и, растопырив широко руки, поймал его. Он был по-человечески счастлив. Шестнадцать лис на шубу! Фантастика! Его жене и не снилось такое.
Мы подошли к трапу нашего белоснежного лайнера, который в этот же день уходил в воды Атлантики и с попутными исследовательскими работами должен был взять курс на Ленинград, а через месяц – ошвартоваться у причалов Ленинградской Гавани.
На судне у Жени возникла щекотливая проблема: как схоронить от зоркого таможенного глаза сразу 16 лисьих шкур. На первый взгляд особенного криминала в этих шкурках не было.
– Но пойди разберись с ихними правилами, – рассуждал Женя, – пришьют что-нибудь типа «в количестве превышающем разумное потребление» и всё – доказывать что-либо бессмысленно. Шкуры отнимут, составят акт, и после этого будешь, как с волчьим билетом.
Просчитав всё наперёд и будучи человеком предусмотрительным, Женя принял единственное на его взгляд верное решение: рассредоточить свой товар. Он уговорил человек десять взять хотя бы по шкуре, а кто не боится, то и по две, и закинуть куда-нибудь в «дальний угол». Если же всё-таки найдут, то можно будет сказать, например: «взял на воротник по дешёвке и даже забыл» или что-то в этом роде. Одна шкура могла сойти с рук без особых последствий. А ежели одну-две отберут, не беда, на шубу всё равно останется. Расчёт был довольно простой и даже не оригинальный. Но надёжный. Двое из сагитированных сразу заявили, что возьмут лис, не жалко, но при условии, что занесут шкуры в таможенную декларацию и, если их реквизируют, пусть Женя пеняет на себя. Другие сочувствующие распихали шкуры, кто куда горазд. Наш попутчик по группе – старший электрик Гена три шкуры затолкал в ящик с ветошью.
– Если и увидят, подумают – протирочный материал, – вслух рассудил он, – сюда можно смело ещё парочку бросить.
Второй электромеханик приметал лису на воротник своего рабочего ватника и повесил его на крючок при входе, спокойно заметив, что наиболее приметное место в каюте наименее приметно, так как, если уж что-то ищут, то в самых недоступных местах. Ещё две шкуры на свой страх и риск Женя затолкал в рукава своего форменного кителя, который висел в его каютном рундуке, представительно поблескивая шевронами уставных нашивок… Когда у него осталась одна незадействованная шкура, он зашёл ко мне в каюту и, мелко подпрыгивая на месте и тряся в руках рябой жухлой лисой, сказал:
– Будь другом, заховай куда-нибудь.
Я кинул её в ящик для обуви под рундуком и пояснил: долго будешь думать – найдут.
– Иди с Богом. И не мельтеши. Тебе ещё предстоит много дел.
И я как в воду глядел.
Точно по графику через месяц мы подошли к причалам Ленинградской Гавани. Таможенные власти долго осматривали наш пароход. Когда пожилой таможенник зашёл ко мне, то спросил первым делом, не везу ли я чего запрещенное: огнестрельное оружие, порнографию, зарубежные издания, наркотики. Я стандартно ответил «нет». И таможенник приступил к своим прямым обязанностям: он прошёлся рукой по висевшей над столом географической карте мира на предмет скрытых подсовок валюты или эротических открыток, открыл выдвижной ящик стола, пальцем поворошил там всякую всячину, заглянул в ящик для обуви, долго всматривался в тёмное его нутро, пока не привыкнет глаз, и, наконец, вытащил из его закромов южноамериканскую лису, убитую небрежным охотником:
ebooksa