Он прошел к сейфу и достал из него три стопки и бутылку коньяка.
— Армянский? Как раз в тему, — невесело пошутил Удилов.
— Простите, не подумал. — Старцев остановился, глядя на бутылку.
— Ничего, пойдет и армянский. — Удилов махнул рукой, давая понять, что рад угощению.
Старцев откупорил бутылку, налил янтарную жидкость в рюмки. Мужчины разобрали стопки, не чокаясь, молча выпили. Старцев тут же наполнил по второй.
— Как все прошло? — задал он вопрос, глядя на Удилова.
— Как и должно было пройти, — помедлив, ответил тот. — Гадко, немного печально, но справедливо. Вы знали, что родственникам погибших разрешили присутствовать на казни?
— Нет, этого мы не знали, — за двоих ответил Старцев.
— Я тоже не знал. Вошел в комнату для посетителей и увидел мать того парнишки-десятиклассника. Шок!
Удилов снова выпил. Старцев наполнил его стопку в третий раз, Удилов в знак благодарности кивнул.
— Она плакала, — задумчиво глядя на янтарную жидкость, произнес он. — Я сидел рядом, хотел поддержать. И знаете, что она мне сказала? Посмотрела на Багдасаряна и произнесла: «Совсем еще мальчик». Она жалела его, представляете? Двадцатитрехлетний преступник, убийца ее сына, вызывал в ней жалость! Поистине милосердие русских женщин не знает границ!
После его признания в кабинете надолго установилась тишина. Чтобы как-то разрядить обстановку, Удилов достал из кармана лист писчей бумаги.
— Вот, знакомый редактор из газеты «Известия» дал ознакомиться. Хотел услышать мое мнение, прежде чем подать заметку на одобрение госбезопасности.
Богданов протянул руку и взял листок. Развернув его, начал читать вслух.
— «Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда СССР рассмотрела в открытом заседании уголовное дело по обвинению особо опасного рецидивиста Затикяна С. С. и двух его сообщников в совершении в январе 1977 года в вагоне Московского метрополитена взрыва, повлекшего за собой человеческие жертвы. В ходе судебного разбирательства вина подсудимых полностью доказана показаниями свидетелей, заключениями экспертиз и другими материалами дела. Затикян и его сообщники приговорены к исключительной мере наказания — смертной казни. Приговор приведен в исполнение».
Закончив читать, Богданов отдал листок Удилову. Старцев приложился к рюмке, покачал головой и произнес:
— Пусть лучше так.
— Да, пусть лучше так, — повторил за ним Удилов. — Наши люди не должны жить в страхе, верно я говорю, полковник? Мы не затем два года разоблачали всю эту мерзость, чтобы она и после своей смерти держала в страхе советских людей. С ними покончено, ведь так? С ними покончено.
Удилов встал и, не прощаясь, вышел. Старцев посмотрел ему вслед и снова покачал головой.
— Да, подкосило его это дело, — произнес он. — Ничего, время лечит. Появятся новое дело и новые преступления против нашей страны, которые потребуют от Удилова полной отдачи. Тут уж ничего не поделаешь. Надеюсь, на тебе операция в Армении и в Турции не так сильно отразилась?