Ложь, которую мы произносим

Глава 38. Сара

Королевский суд Труро

– Всем встать, – произносит секретарь суда.

У меня дрожат колени. Как ни стараюсь, не удается их унять. Челюсть трясется. Подмышки вспотели.

Я вспоминаю другое судебное разбирательство. Свое. Из-за Эмили.

«Эмили…»

Ее родители были на суде, наблюдали за мной. Руперт, старший брат Эмили, тоже. Раньше он мне нравился.

– Ты ему тоже нравишься, – хихикнула Эмили, когда в первый год нашего обучения пригласила погостить в Рождество на ферме ее родителей.

Потом меня снова приглашали на Пасху и на летние каникулы.

– Ты член семьи, – говорила ее мать.

Мне нравилось бывать на их теплой, уютной кухне. Просторной, с огромной черной плитой и призовыми лентами «Пони-клуба» на стенах.

На завтрак мама Эмили жарила блинчики. Ух как вкусно они пахли!

– Возьми еще, дорогая. Тебя нужно немного откормить.

– Вы так добры ко мне.

– Чепуха. Нам нравится, что ты здесь. Приятно знать, что у Эмили такая хорошая подруга. Мы беспокоились из-за ее поступления в школу искусств, не так ли, Дуг?

Отец Эмили кивнул:

– Наша дочь – прекрасная девушка. Но иногда бывает слишком мила себе же во вред.

Мы купались в реке. Без седел катались на пони. Засиживались допоздна, пили «Пиммз»[13] в саду и играли песни Леонарда Коэна. Однажды вечером рука Руперта скользнула в мою. После того как Эмили ушла спать, он меня поцеловал. Это потрясло меня. (Впоследствии лишь один человек так целовал меня, и, по иронии судьбы, это был Том.) Мое тело жаждало Руперта, но тот отстранился.

– Не здесь, – сказал он. – Позже. В конце семестра я приеду погостить к Эмили.

Я не могла дождаться!

– Было бы чудесно, если бы вы влюбились и поженились, да? – мечтательно произнесла Эмили. – Тогда мы стали бы невестками.