И мы показали указ, и сотенный прочел указ, отвел нас к стольнику, и стольник також-де указ прочел, послал к бурмистрам, чтобы нам двор отвели, и стали на дворе близ ратуши. <…>
В Киеве монастырей и около Киева зело много и пустынки есть — райские места! Есть где погулять, — везде сады и винограды. <…>
Церквей каменных зело много; строение узорочное; тщательные люди. И много у них чудотворных икон; сердечная вера у них к Богу велика; кабы к такому усердию и простоте — правая вера, — все бы люди святые были!
<…> У митрополита поют пение органистское, еще пуще органов… В Верхнем Городе церковь хороша — Михайла Златоверхова; в той церкви мощи Св. великомученицы Варвары. <…>
В Верхнем Городе живет воевода и полковники и стрелецкие полки; а в Нижнем Городе — все мещане, хохлы, все торговые люди; тут у них и ратуша, и ряды, и всякие торги…
В Верхнем Городе снаряду зело много и хлебного припасу. Около Киева лугами привольно и всячинами, и овощем, и рыбы много, и все недорого. Через Днепр четыре моста живых; с острова на остров мосты велики зело…“
Старец Леонтий не только восторгался киевскими церквями и монастырями и их убранством. Описывал он и беды славного города начала XVIII века. Одна из них — преступность.
„Верхний Град — вал земляной, вельми крепок и высок; а по градской стране все караулы стоят крепкие; по сто сажень караул от караула; и в день и в ночь все полковники ходят, тихонько досматривают — так ли крепок караул; а ночью уснуть не дают: все караул от караула кричат и окликают — а кто идет? — Зело опасно блюдут сей град. <…>
В Киеве школьников очень много, да и воруют много… Когда им кто понадокучит, тогда пришедши ночью, да укокошат хозяина, а с двора корову или овцу сволокут; нет на них суда! Скаредно сильно попущено воровать…“
Видимо, здорово досаждали своими преступлениями непутевые школяры жителям и гостям Киева в XVIII столетии. Об этом говорится не только в записях странника Леонтия, но и в других документах того времени.
Конечно, не все киевские школяры сочетали учебу с ночными разбойничьими похождениями. Костяк банд составляли изгнанные за недостойное поведение, леность, пьянство, непослушание, дерзость…
Николай Закревский писал о трудном положении киевских учащихся в XVII–XVIII веках: „При ректоре Сильвестре Головчиче, с 1673 года, школы открыты по прежнему порядку, ученики стали умножаться; но доходы монастырские были ограниченны; много бедных учеников оставалось без вспомоществования; они питались подаянием“.
В XVIII столетии школяры-грабители имели свои „схованки“, где прятали добычу и оружие. „Схованки“ они обустраивали в хатах, нанятых чаще всего на Подоле. Нередко использовали и городские подземелья.
Перед тем как отправиться на „стрибзлочин“ (так школяры называли ограбление и разбой), они рисовали сажей крест на щеке, „чтобы черт в темноте за своих не принял“.
Оружие школяры подбирали самое разнообразное — ножи, пистолеты, кистени и даже рогатины и ружья.
Если грабители нарывались на караульный отряд, оружие быстро передавали одному из банды, и тот убегал. Остальные заговаривали зубы служивым, жаловались, что ищут угол, где можно переночевать и получить хоть корку хлеба. Но государевых людей не так-то легко было обмануть. И нередко школяры-грабители попадали в острог.
В XVIII столетии он находился на старой Ивановской дороге, неподалеку от Печерских каменных ворот. Деревянное здание острога окружал высокий частокол.
По утрам на Старокиевском вале собирались пострадавшие от преступников жители города. С этого места им было хорошо видны все арестанты, собранные на Острож-ском дворе для „распознания“. Если кто-то узнавал среди арестованных своего обидчика, спускался с вала и сообщал тюремному начальству.
Относились к школярам-разбойникам в остроге не так сурово, как к другим преступникам, поскольку грамотных молодых людей тюремные служители нередко использовали в качестве бесплатных писарей.
Из среды бывших киевских школяров выходили личности, весьма авторитетные в криминальных кругах.
ebooksa