У Георгия был этюд: первостроитель Самородов сидит в тайге у костра. Костер в солнечный день. Тут и охра, и белила, киноварь и к месту попала какая-то грязь или смесь красок, бог знает как попала, сам, кажется, подхватил в пылу, или что-то нашлось, но ловко получилось! Костер — живой! Самого огня почти не видно при таком солнечном полыме. Дыма нет. А получились угли, головешки, свежий хворост пылает, невидимое пламя ест сушь. В котле кипит вода. Прогоревшие головешки — белые, как березовые поленья.
Самородов рассказывал Георгию, что в первый год стройки его с товарищами послали рубить лес на речку Быстрянку. Они обовшивели без мыла и без смен белья. Пришлось одежду варить в котле.
Георгий изобразил, как сидит Самородов голый и варит свою одежду. Тело красно до пояса, лицо сильное, крепкое. Самородов получился как глыба красного камня. Он говорил, что пайка им не давали, сами ловили рыбу, ели без хлеба и строили.
Георгий однажды купался с Самородовым в реке. Без трусов человек становится красивее, стройней, трусы безобразят. Голый человек. Костер. Тайга. Солнце.
Самородов сидит среди цветущей тайги, как в райском саду. Красная саранка на длинном стебле. Большие тычинки у саранки.
Мускулы Самородова спокойны, ни единого движения. Он сидит и думает. Самородов голодал, болел цингой, как и многие первые строители. Но не ослаб, а только стал еще сильней. В Самородове цельность чувствуется. Получилось что-то и привлекательное, и страшное своей силой.
Георгий очень гордился случайными находками, которых потом почти никто не замечал. Целое лето писал костер, бросал, снова доставал, откладывал другие работы.
Теперь Георгий решил написать группу первостроителей. Без сюжета. С таким же выражением лиц, как у Самородова в тайге.
Георгий с детства умел изображать людей в лицах, передразнивать. Он чувствовал, что изобразит своих добрых знакомых с уважением, но все же каждого передразнит в чем-то. Георгию сейчас смешно, с какой важностью, сознавая свое значение, поглядывает Василий. Он «везучий», самодовольный человек. С охоты никогда не возвращается без добычи. Инженер Севка Мочаев — душа общества, шутник. Болел цингой в первый год. Шустрый, решает все быстро, до смерти нравится корреспондентам… Еще четверо — глыбы. Но ведь и глыба — человек.
Телефонный звонок.
— Для меня место зарезервировано? — спросил Вохминцев. — Так, пожалуйста, возьми кого-нибудь вместо меня. Посылают в район на распространение займа…
Георгий рассердился.
— Условную фигуру нарисуйте или оставьте место. Между прочим, вы хотели бы работать в настоящей студии?
— Мало ли чего я бы хотел! — сдержанно ответил Раменов. Держа трубку в правой, левой тер наморщенный лоб и густые лохматые волосы со следами белил. Все шло не так.
— Как же вы сможете в квартире своей поместить такую огромную картину?
Положил трубку Вохминцев, и сразу же позвонили из горкома.
— Завтра в три часа просит зайти товарищ Петров, — сказала секретарша.
На другой день в приемной Петрова его технический секретарь — бледная хорошенькая женщина — сказала, что первый секретарь очень занят, у него комиссия из Москвы. Раменова просят пройти в горисполком получить ордер.
— Что за ордер? — удивился Георгий.
В новом доме, на пятом этаже, Раменову дают квартиру из двух комнат с кухней, ванной и большой застекленной студией. В горисполкоме его все поздравляли, смеялись, что так поражен.
ebooksa