— Послушай, Алиса, скажи мне толком, как живет Раменов?
— А какие там закаты и восходы. Какие краски! Это просто потрясающе. А горы! А мгла над рекой! Река шириной до двенадцати километров и даже больше. Да, вот я вспомнила, кажется, я один раз ездила с ним.
— А что у него есть, кроме «Первых строителей»? Что у него было на той выставке, про которую пишет «Правда», что за рыбацкий цикл? Что это за картины, где есть необычайное чувство света? Может быть, сделать ему здесь выставку, в Москве? Сколько ему лет? Где он учился?
— Я его мало, очень мало знаю. Я была у него на квартире и в студии раз или два. Видела несколько вещей. Но, Саша, какая у него жена! Саша, это мечта! Голубоглазая красавица. Но, смотри, сам он, как бы тебе сказать, ну, он…
— Я хочу знать: как он пишет?
— Мне показалось, что довольно сильно, но я себе не поверила.
— Ты себе не поверила? Какая скромница! Так я тебя и слушаю.
Она довела Сашу до бешенства. Тому срочно нужны молодые таланты, а он ничего не может толком узнать! Алиса, как всегда, крутит! Ох эти знаменитости! Ну баба! Настоящая баба! Боится сказать слово про Раменова.
Чего бояться, когда «Правда» напечатала. Но, значит, у нее что-то там было. Иначе нельзя объяснить, почему Алиса молчит о нем. У нее есть вкус, нюх, дельная. Мужской характер! Замечательный критик. Молодец Алька!
А «молодец Алька» ехала домой по Садовому кольцу и думала, что просто уйти от мужа она все же не может. Не может! Не только назло Мише она живет с ним. Нет, просто около нее есть человек, с которым она жила долго. И вообще — женщина должна иметь мужа. Но Сашка не дурак. И для него Раменов — находка.
ГЛАВА XV
Сирень и черемуха в полном цвету. Маленькие сопочки над рекой кажутся огромными букетами. Вода так сверкает, что нет никаких красок на реке, ничего не видно, кроме сплошного ослепительного блеска.
Знакомый катер с высокими морскими бортами стоит у огромной галечниковой отмели, выкинув длинный трап в ободранной краске.
На палубе пусто… Тишина…
Вдали, стуча каблуками светлых брезентовых ботинок, идут по камням Шестаков и Раменов. Оба загорелые, в белых рубашках с короткими рукавами. Раменов посветлей волосом. Шестаков темноват и загорел сильней. Он в очках, лицо острое, а губы пухлые, мягкие. На душе у Георгия тихая, светлая радость и немного грустно от этой тишины, незамутненной природы, от ее величия и спокойствия.
В гарнизонном клубе, в котором когда-то был театр, Шестаков несколько раз в неделю занимается с литературным кружком.
Очень скучное и печальное здание, сложенное заключенными из самана. Вокруг — бараки, пустыри, грязь на мостовой, узкие деревянные тротуары, и нигде ни единого деревца. В небольшом дворике растрескавшийся цементированный фонтан, и около него два или три кустика. Раменов помнит, как бывало весной, когда работал в театре, любил присесть на скамейке из некрашеных досок около кустиков. В воздухе чувствовалась весна, из тайги доносились запахи, весна была на душе, и казалось Георгию, что он сидит не около гарнизонного клуба, а в райском саду, так радовали его фонтан и эти кустики…
В жаркие дни солдаты после тяжелой работы на выгрузке бревен, после копки траншей лопатами приходят в казармы с запыленными лицами, успевают наскоро вымыться, надевают чистые гимнастерки с подшитыми белыми воротничками и к шести часам собираются в кабинете начальника клуба, держа тетрадки стихов и наброски рассказов.
Шестакову иногда жаль их в душе, они похожи на детей, которых из интерната отпустили домой на побывку. Он сыплет на память стихами, рассказывает про интересную новую книгу.
На днях читали «Ледовое побоище».
ebooksa