— Как! Вейнтрауб в институте? — воскликнул он. — На философском, конечно?
— Вы его знаете? Но сейчас дело в его соседке. Кстати, она ваша будущая коллега по семинару, Ниночка Крицкая, — пояснил Флёнушкин.
Пересветов сталкивался с Вейнтраубом этой весной в Еланске и сразу его узнал, хотя свежевыбритые щеки, белоснежная сорочка с крахмальным воротничком его преобразили. Выпячивая нижнюю губу, Вейнтрауб что-то важно проповедовал молодой женщине, сидевшей с ним за столом. Крицкая была миловидна, несмотря на свой заостренный розоватый носик. Ловя каждое слово собеседника, она даже перестала жевать.
Уманский нахмурился и отвернулся, а Флёнушкин сказал:
— Прощайся, Синяя Борода, со своей поклонницей. Увязла в диалектических сетях.
Пересветов засмеялся:
— Да она, я думаю, ни слова не понимает.
— На что я и рассчитываю, — осклабился Хлынов. — Видать, вы его близко знали?
— Не очень. Да вы мне лучше об институте порасскажите.
Обтерев губы после пшенного супа, Флёнушкин отвечал:
— Нам с вами повезло попасть в сию кунсткамеру. Кого только здесь нет! Живая иллюстрация всемирного закона единства противоположностей.
— Скажи — Ноева ковчега с семью парами чистых и нечистых, — уточнил Элькан.
— Начать с того, что за школьную парту усаживаются пожилые отцы семейств.
— Один из них я, — улыбнулся Костя.
— Ну, — возразил Уманский, — вы молодой, есть действительно пожилые. Парты сохранились в буквальном значении, со времен Катковского лицея, который некогда здесь размещался. При Наркомпросе их снесли, кажется, на чердак, а при нас опять в правах восстановили. Мы сюда недавно перебрались из Страстного монастыря. Обживаем, как видите, исторические здания.
Анатолий между тем, перестав есть, пытался «гипнотизировать» Крицкую.
— Преподавать в высшей школе, — говорил Флёнушкин, — собираются — и уже сейчас преподают, потому что все мы в порядке практики ведем семинары в вузах, — люди, сами высшей школы не нюхавшие.
— Положим, я год учился в Киевском политехническом институте, но из-за Февральской революции ни одного экзамена не сдал, — признался Пересветов. — Даже богословия, хотя профессор из духовной академии ставил у нас зачеты всем, кто к нему ни явится.
— Мы вот коммунистический университет кончили, — заметил Уманский, — да ведь эта революционная высшая школа в ученом мире пока что кредитом не пользуется.
— Зато Вейнтрауб! — возразил Костя. — В Швейцарии лекции слушал.