К обеду Владимир ждал своего приятеля Митю Варевцева, и тот с небольшим опозданием пришел. Невысокий, полноватый и несколько рыхлый, но подвижный, с вихрами неопределенного цвета, в очках, внешне он казался полной противоположностью худощавому и статному Володе. Вытягивать из него слова надобности не было, он сыпал ими, увлеченно доказывая неизбежность преобразований в средней школе, где «лед скоро должен тронуться!».
— Пока что, — пояснила шутливо Кэт, — они с Володей в роли добровольных ледоколов.
— Слушаю я тебя, Дмитрий Сергеич, — заметил Борис, — все-то вы с Володей твердите: «Учить мыслить, учить мыслить». А по-моему, мыслит каждый из нас в меру своих мозговых ресурсов и обучается этому не за партой…
— Позволь, позволь! — перебил его Варевцев.
— Дай досказать. Довольно того, что школа испокон веков давала и дает ученику знания, без которых нашему котелку нечего делать, как топке без дров. Она их подбрасывает, и скажите ей за это спасибо, незачем ее задачи пересматривать.
— А если топка сырыми дровами забита? Если они не горят? Что тогда делать? Ясно: заменить их более калорийным углем. О чем мы и толкуем.
— Мыслить человека учит жизнь.
— Жизнь учит нас мыслить житейски, эмпирически, все мы обобщаем свой опыт, исходя из повседневной практики, но сама по себе жизнь не дает нам навыков научного, теоретического мышления, — доказывал Дмитрий Сергеевич. — Тут-то и задача школы, задача специфическая, центральная, определяющая ее лицо и место в системе общественных установлений. А ты хочешь все умственное, а заодно, быть может, и нравственное и эстетическое воспитание ребенка пустить на самотек? Оставить на усмотрение родителей, которые у него, быть может, так загружены на производстве, что им не до детей? А того хуже, может быть, пьяницы… или мещане современного образца, прохиндеи, как Володя любит выражаться.
— Мозговые ресурсы, как ты, Боря, выразился, — вмешался в разговор Владимир, — развиваются у человека на почве его практических действий в общении с себе подобными. Зачем же ты произвольно выдергиваешь из общественной среды школу и отрицаешь ее роль в формировании мышления?
— Не отрицаю начисто, но вы замышляете перевернуть школу вверх дном в угоду теории, что она призвана учить мыслить. И у нас, и за границей школа везде существует для сообщения знаний.
Наташа в разговор не вмешивалась, сейчас ей хотелось одного: чтобы обед всем пришелся по вкусу. Кэт заметила:
— Позвольте мне выступить свидетельницей по вопросу о заграничной школе. Над частным пансионом, где я пробыла почти год, шефствовало благотворительное общество «Добрый пастырь». Единственным мужчиной, имевшим право переступить наш порог, был законоучитель баптистской «истинной веры». Он запугивал нас, девчонок, близостью конца света и Страшным судом по случаю второго пришествия Иисуса Христа на землю. Когда я пыталась ему доказать, что все это устаревшие сказки, то была удалена из класса и попала в карцер под видом школьной больницы, куда меня засадили из опасения за мой рассудок. Так закончилась моя попытка мыслить.
— Вот твой идеал, Борис Аркадьич! — хохоча, воскликнул Варевцев. — Школа, где мыслить запрещают.
— Малограмотный старик санитар уверял меня в госпитале, — сказал Пересветов, — что Хиросима и Нагасаки предвещают близкий Страшный суд, на котором бог не оставит американцев без наказания.
— За неимением в двадцатых годах атомной бомбы наш законоучитель для доказательства близости конца света ссылался на повсеместное распространение автомобилей и аэропланов. Цитировал нам книгу профессора Боллунда, где написано, что перед Страшным судом пронесется по небу пламенная колесница, и еще что-то не менее убедительное.
— И это в школе для будущих английских леди! — подивился Константин Андреевич.
— В пансионе действительно кроме беспризорных девочек, за которых платило благотворительное общество «Добрый пастырь», воспитывались дочери аристократов и вообще богачей. На каменном фронтоне здания выбита была надпись: «Наши дочери должны быть колоннами храма»… Вот как у нас вырабатывали походку настоящих леди.
Кэт встала из-за стола и, сняв с полки книжного шкафа несколько толстенных томов «Жизни животных» Брема, положила их стопкой себе на голову, опустила руки вниз и, выпрямившись в струнку, чинно прошлась по комнате.
— Таким способом вырабатывали походку?
— Иначе откуда бы я выучилась так ходить?
ebooksa