Он выругался, вспомнив про Уильямс-Лейк, про то, как Стайгер подтолкнул его к принятию рискованных решений.
Как только он отвезет Донована в больницу, если Сильвер не будет у него на хвосте с лошадьми, он тотчас же вернется и найдет ее.
Ветер хлестал его по лицу, снежная крупа щипала щеки, пока Гейб изо всей силы колотил в двери клиники.
Ему никто не открыл.
Затем в тусклом свете он увидел на двери табличку: в восемь часов вечера медицинский центр закрывается на ночь.
Оставив Донована на квадроцикле, Гейб бросился от здания больницы к соседнему дому, в котором, как он надеялся, жил доктор, и ударил кулаком по деревянной двери.
Зажегся свет. Залаяла собака.
Дверь распахнулась, и на снег, натягивая поверх пижамы свитер, вышел мужчина.
— Вы доктор?
— Да, я доктор Дэйв Зеглински. Что случилось?
— У меня раненый офицер, — сказал Гейб. — Я думаю, он выпил антифриз.
Врач торопливо натянул на плечи пальто.
— Где он?
— Здесь, рядом. На улице.
— Позвоните моей медсестре, — распорядился доктор, когда Донована вкатили в отделение неотложной помощи. — Ее зовут Мередит. Ее номер указан на доске экстренной помощи рядом с телефоном в приемной.
Гейб бросился по коридору к телефонам, схватил трубку… и похолодел.
Телефоны в поликлинике тоже были отключены. Чувствуя, как в живот закрадывается страх, он положил трубку и взялся за другой телефон. Его встретила та же глухая тишина.
— Телефонные линии не работают, — сказал Гейб, подходя к врачу в отделении неотложной помощи.
— Мне нужна моя медсестра, — произнес Зеглински, не поднимая глаз и готовясь сделать Доновану укол. Констебля уже подключили к аппарату жизнеобеспечения, в нос ему была вставлена гибкая трубка.
— Где я могу найти ее? — сказал Гейб.