Глава сорок первая
Было воскресенье, но весь актерский состав и съемочная группа собрались на площадке, где снимали «Тортилья Флэт». Над этой экранизацией романа Джона Стейнбека мы работали без выходных и уже привыкли к такому графику. Наш режиссер, Виктор Флеминг, к самому себе был еще требовательнее, чем к актерам, поэтому мы не жаловались, в том числе и я, хотя мне приходилось то и дело отменять планы на субботние и воскресные свидания с моим новым кавалером — актером Джорджем Монтгомери, высоким красавцем из Монтаны. Хотя мне все-таки было ужасно жаль этих упущенных вечеров с моим «Джорджем номер два», моим романтичным Джорджем, с которым всегда можно было вместе посмеяться, отчего меня особенно тянуло к нему в эти мрачные времена.
Договорившись с миссис Бертон, что она позаботится о Джеймси, хоть это и был ее законный выходной, я вернулась на съемочную площадку. Солнце пылало в вышине над Голливудскими холмами. Мы со Сьюзи молча занялись делом — она стала помогать мне одеться в простой костюм. Фильм «Тортилья Флэт» был о семье калифорнийцев латиноамериканского происхождения, и моя героиня, Долорес, работала на консервном заводе. Для сегодняшней сцены мне нужна была фабричная униформа и, в отличие от большинства моих ролей, лишь самый минимум косметики. Мне ужасно нравилась та свобода движений, которую давала простая одежда и простая прическа.
Я допила последний глоток крепкого австрийского кофе, который приготовила тут же, в гардеробной, и двинулась по длинному коридору к огромному звуковому павильону, где разместились три акра фермерского ландшафта и полный набор сельскохозяйственных животных. Стук моих каблуков отдавался эхом в полупустом здании. Подходя к павильону, я рассчитывала услышать обычные звуки — голоса съемочной группы и жужжание аппаратуры, но неожиданно услышала душераздирающий вопль.
Я бросилась на площадку бегом, решив, что кто-то ранен — это была не редкость на съемках. Когда снимали другой фильм Флеминга, «Волшебник страны Оз», одна актриса сильно пострадала от огня: какой-то люк открылся с опозданием, и она успела обгореть и наглотаться дыма. Но, прибежав, я поняла, что на этот раз случилась катастрофа другого рода. Какая-то женщина рыдала, а все остальные актеры и обслуживающий персонал застыли в молчании. Они слушали радио, включенное на полную громкость.
Я подбежала к своим коллегам, Спенсеру Трэйси и Джону Гарфилду — они стояли так же неподвижно, как и остальные.
— Что случилось? — спросила я Джона: с ним мне как-то легче было заговорить, чем со Спенсером, с которым мы когда-то вместе снимались в картине «Я беру эту женщину». Даже после совместной работы в двух фильмах он держался со мной отчужденно. Да и я с ним, пожалуй.
Джон не успел ответить: Спенсер сердито оглянулся на меня и прижал палец к губам.
— Тс-с-с, — прошипел он.
Джон (он играл возлюбленного моей героини Долорес) подошел ближе и прошептал мне на ухо:
— Пёрл-Харбор разбомбили.
Я ничего не понимала. Что такое Пёрл-Харбор? Где это? Я начала было расспрашивать его, но тут низкий голос репортера из радиоприемника снова загремел на всю съемочную площадку:
Я не могла поверить, что это не шутка. Угроза, идущая из Европы, — да, об этом уже давно говорили. Все следили за сообщениями о лондонском «Блице» и строили предположения о том, каков будет ответ с нашей стороны, если и наши берега станут мишенью для такой же бомбардировки. Но Япония? Об атаках со стороны Азии не упоминали ни газеты, ни политики, ни даже мои европейские друзья, которые знали о войне гораздо больше, чем можно было почерпнуть из газет и радиопередач.
Я оглянулась. Мои коллеги-актеры, съемочная группа и режиссер стояли вокруг с таким же ошеломленным видом, как и я. Мы замерли неподвижно, когда репортер начал перечислять пугающие факты, и я машинально ухватилась за руку Джона, чтобы не потерять равновесие. Больше трехсот японских бомбардировщиков и истребителей совершили налет на нашу военно-морскую базу в Оаху, на Гавайях. Пострадало множество кораблей тихоокеанского флота, сильнее всего — линкор «Аризона». Число погибших пока невозможно было установить даже приблизительно. Мы знали: не пройдет и дня, как Америка объявит войну.
Репортер стал повторять уже известные новости, актеры и рабочие сцены начали переговариваться, а я потихоньку отошла в темный угол съемочной площадки, за искусственный фасад, изображавший фермерский дом, и заплакала. Я-то лучше всех здесь присутствующих понимала, с каким страшным врагом теперь столкнется Америка. Для всех остальных эта темная сила была безликой и немой. Но я-то смотрела их вождям в глаза, вслушивалась в их речи и знала, какой ужас они собираются принести в наш мир.
Глава сорок вторая