— Да, сэр, — с готовностью согласился Саймон. — Вот и мне тоже так показалось.
— Ну, что ж, раз они так настаивают, отдай им эти деньги, и дело с концом.
— В том-то и загвоздка, — доверительным тоном сообщил Саймон и, вновь повернув голову, тихо и мелодраматично взорвал свою бомбу: — Денег-то ведь этих нет.
— Черт побери, так я и знал, — отвечал старый Баярд, мигом утратив свой легкомысленный тон. — Где же они?
— Я их дал взаймы. — Саймон все еще говорил доверительным тоном, с видом человека, неприятно удивленного непроходимой людскою тупостью. — А теперь эти черномазые говорят, будто я их украл.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что взял на хранение чужие деньги, а потом одолжил их кому-то другому?
— Но ведь вы же это каждый день делаете, — отвечал Саймон. — Это же ваш бизнес — деньги одалживать.
Старый Баярд яростно фыркнул.
— Немедленно забери деньги и верни их этим черномазым, а не то угодишь в тюрьму, слышишь?
— Вы рассуждаете так же, как эти нахальные городские черномазые, — обиженно возразил Саймон. — Но ведь эти деньги отданы взаймы, — напомнил он хозяину.
— Забери их обратно. Разве ты не получил под них никакого обеспечения?
— Чего?
— Чего-нибудь, имеющего ту же стоимость, чтобы держать у себя, пока эти деньги не выплатят обратно.
— Да, сэр, это я получил. — Саймон усмехнулся елейным, сатирическим, благодушным, полным невысказанных намеков смешком. — Да, сэр, это я получил, как не получить. Только я не знал, что оно обеспечение называется. Нет, сэр, не знал.
— Ты что же, отдал эти деньги какой-нибудь черномазой красотке? — настаивал старый Баярд.
— Дело было так, сэр… — начал Саймон, но собеседник тут же его перебил:
— Ах ты, черт тебя возьми! И теперь ты хочешь, чтоб я заплатил эти деньги? Сколько их там было?
— Я точно не помню. Эти черномазые говорят, будто там было не то семьдесят, не то девяносто долларов. Только вы им не верьте. Дайте им сколько, по-вашему, надо, они и успокоятся.
— Будь я проклят, если я им дам хоть что-нибудь. Пусть вытрясут эти деньги из твоей никчемной шкуры или отправят тебя в тюрьму — как им заблагорассудится, но будь я проклят, если я им хоть единый цент заплачу.
— Что вы, полковник, да неужто вы допустите, чтобы эти городские черномазые обвинили члена вашего семейства в воровстве?