— Так вон оно что, — сказала Кэдди. Поставила бутылочку, подошла, обняла меня. — Так вот ты из-за чего. И хотел ведь сказать мне, и не мог. Хотел и не мог ведь. Конечно же, Кэдди не будет духами душиться. Конечно, не будет. Вот только оденусь.
Кэдди оделась, взяла опять бутылочку, и мы пошли на кухню.
— Дилси, — сказала Кэдди. — Бенджи тебе делает подарок. — Кэдди нагнулась, вложила бутылочку в руку мне. — Подай теперь Дилси ее. — Протянула мою руку, и Дилси взяла бутылочку.
— Нет, ты подумай! — сказала Дилси. — Дитятко мое духи мне дарит. Ты только глянь, Роскус.
Кэдди пахнет деревьями.
— А мы с Бенджи не любим духов, — сказала Кэдди.
— Ну, вот еще, — сказала Дилси. — Большой уже мальчик, надо спать в своей постельке. Тебе уже тринадцать лет. Будешь спать теперь один, в дяди Мориной комнате, — сказала Дилси.
Дядя Мори нездоров. У него глаз нездоров и рот. Верш понес ему ужин на подносе.
— Мори грозится застрелить мерзавца, — сказал папа. — Я посоветовал ему потише, а то как бы этот Паттерсон не услыхал. — Папа выпил из рюмки.
— Джейсон, — сказала мама.
— Кого застрелить, а, папа? — сказал Квентин. — Застрелить за что?
— За то, что дядя Мори пошутил, а тот не понимает шуток, — сказал папа.
— Джейсон, — сказала мама. — Как ты можешь так? Чего доброго, Мори убьют из-за угла, а ты будешь сидеть и посмеиваться.
— Пусть держится подальше от углов, — сказал папа.
— А кого застрелить? — сказал Квентин. — Кого дядя Мори застрелит?
— Никого, — сказал папа. — Пистолета у меня нет.
Мама заплакала.
— Если тебе в тягость оказывать Мори гостеприимство, то будь мужчиной и скажи ему в лицо, а не насмехайся заглазно при детях.
— Что ты, что ты, — сказал папа. — Я восхищаюсь Мори. Он безмерно укрепляет во мне чувство расового превосходства. Я не променял бы его на упряжку каурых коней. И знаешь, Квентин, почему?