— Да я же всего только майор, — сказал Чарльз, — не такой это чин, чтоб меня слушался сержант, а уж сержант морской пехоты и подавно.
— Он всего лишь капрал, — сказал его дядя.
— Да, но это же морская пехота, — сказал Чарльз.
К Смиту они пошли не сразу, в это время он был у себя на хлопковом поле. «Да, — подумал Чарльз, — если бы я был на месте Сноупса, то меня тоже сейчас не было бы дома». Но Сноупс был дома. Он сам отворил двери, на нем был кухонный передник и в руках сковородка, на сковородку было даже выпущено яйцо. Но на лице у него никакого выражения не было.
— Джентльмены, — сказал он с расстановкой. — Заходите.
— Нет, спасибо, — сказал дядя Гэвин. — Мы ненадолго. Кажется, это — ваше? — Тут же стоял стол. Дядя Чарльза положил на него сверток и откинул край мешковины, так что обрез покатился по столу. И все же ни на лице, ни в голосе Сноупса ничего не отразилось.
— Но ведь это, как вы, юристы, говорите, улика косвенная, верно?
— Да, конечно, — сказал дядя Гэвин. — Но теперь все разбираются в отпечатках пальцев, да и в обрезах тоже.
— Понятно, — сказал Сноупс. — Вы как будто не собираетесь мне его дарить?
— Конечно, нет, — сказал дядя Чарльза. — Я его вам продам. За дарственную на имя Эсси Медоуфилл на тот кусок вашего участка, который хочет купить нефтяная компания, плюс те тринадцать футов земли, что мистер Медоуфилл считал своими. — И тут Сноупс совершенно застыл на месте, как стыло яйцо на сковородке. — Да, вы правильно поняли, — сказал дядя Гэвин. — Иначе я поинтересуюсь, не хочет ли Маккинли Смит купить у меня эту штуку.
Сноупс пристально посмотрел на дядю Гэвина. «Пройдоха, сразу видно», — подумал Чарльз.
— Да, с вас это станется, — сказал Сноупс, — наверно, я сам бы так сделал.
— Я тоже так думаю, — сказал дядя Чарльза.
— Полагаю, что мне надо пойти поговорить с кузеном Флемом, — сказал Сноупс.
— Полагаю, что нет, — сказал дядя Чарльза. — Я только что из банка.
— Полагаю, что я и тут поступил бы так же, — сказал Сноупс. — В котором часу вы будете у себя в приемной?
Они могли бы повидаться со Смитом у него дома к вечеру. Но еще не было двенадцати, а они уже стояли у загородки и смотрели, как Маккинли Смит на своем муле едет вдоль длинной черной полосы земли, вывороченной лемехом плуга. Потом он остановился у загородки напротив них, голый до пояса, в рабочих брюках и военных сапогах. Дядя Чарльза подал ему дарственную.
— Возьмите, — сказал он.
Смит прочитал бумагу.
— Это же Эссино.