— Понимаю, — сказал Хагуд. — Да. Хорошо. Замуж, значит. А тех двоих вы знали. Один из них был вашим… Впрочем, не важно. Не говорите мне. Не говорите! — вскричал он. — По крайней мере, это хоть что-то. Что могла, она для вас сделала! — Теперь уже репортер смотрел на Хагуда с вежливым вопрошанием. — Это изменит как-то вашу жизнь теперь? — сказал Хагуд.
— Надеюсь, что нет, — сказал репортер. — Не думаю, что на этот раз у нее получилось хуже, чем обычно. Вы же сами видели — она внешне еще хоть куда, даром что не молоденькая, и в хорошей форме, пусть даже теперь уже не из тех, кто выдерживает танцевальный марафон до шести утра. Так что все, полагаю, у нее в ажуре. Ей всегда по этой части везло.
— Вы надеетесь… — сказал Хагуд. — Вы… погодите. — Он взял сигарету из лежавшей на столе пачки, но зажигать и подносить спичку пришлось в конце концов репортеру. — Дайте-ка я прямо вас спрошу. Вы хотите сказать, что вы не… что деньги, которые вы у меня занимали, которые посылали…
— Что посылал, куда посылал? — спросил репортер после секундной заминки. — А-а, ясно. Нет. Я не посылал ей денег. Это она мне их шлет. И я не думаю, что очередное замужество…
Хагуд даже не откинулся на спинку кресла.
— Вон отсюда! — завопил он. — Вон! Вон!
Репортер еще секунду смотрел на него сверху вниз все с тем же удивленным вопрошанием, затем повернулся и двинулся к выходу. Но не успел он еще перешагнуть окружавшее стол заграждение, как Хагуд уже звал его обратно голосом хриплым и обузданным. Репортер вернулся к столу и увидел, как редактор выхватывает из ящика книжечку с бланками векселей, пишет на верхнем, затем толкает к нему книжечку и ручку.
— Что это, шеф? — спросил репортер.
— Сто восемьдесят долларов, — сказал Хагуд тем же напряженным аккуратным голосом, каким он мог бы говорить с ребенком. — Под шесть процентов годовых, возврат в момент предъявления. Даже не по предъявлении, а в момент — ясно? Подпишите.
— Бог ты мой, — сказал репортер. — Так много уже?
— Подпишите, — сказал Хагуд.
— Конечно, шеф, — сказал репортер. — У меня и в мыслях не было на вас наживаться.
Но то было полтора года назад; теперь Хагуд и Джиггс стояли бок о бок на старых щербатых плитах, которые, как утверждают жители Нью-Валуа, топтал во время оно пират Лафит[17], смотрели вверх на освещенное окно и слушали гремевший оттуда пьяный голос.
— Вот, значит, как его кличут, — сказал Джиггс. — Ну и что?
— Да ничего, — сказал Хагуд. — Это фамилия у него такая. Или имя и фамилия вместе, потому что больше за ним ничего не значится, кроме одного-единственного инициала, насколько мне или кому бы то ни было в городе известно. Но похоже, это его фамилия, подлинная; я никогда не слышал, чтобы человек так звался, и, разумеется, никто, кому хватает умишка вести двойную жизнь, не станет такой фамилией прикрываться. Соображаете? Любой несмышленыш смекнет, что она фальшивая.
— Точно, — сказал Джиггс. — Даже ребенка этим не проведешь.
Они опять воззрились на окно.
— Я видел его мать, — сказал Хагуд. — Знаю я, знаю, что вы сейчас подумали.
— Это да, — сказал Джиггс. — Тут ваша правда. Он Джеку объясняет, как водить самолет, рассказывает, как Мэтт Орд однажды на час взял его вторым в машину. Мол, когда ты взлетаешь там на аэродроме с этих бетонных «F» или садишься, это все равно что выпорхнуть или впорхнуть в… в организм, что ли. В организм или в органазм, да он сам толком не знает, во что; что-то там насчет двух комариков, которые вьются вокруг постели, где лежат муж-слон и жена-слониха, а им, говорят, чтобы закончить, нужны дни, дни, дни, а может, даже недели. Да, они с Джеком вдвоем там, потому что ребенок спит и Лаверна с Роджером улеглись в ту же постель, так что они с Джеком, похоже, пытаются накачаться настолько, чтобы уснуть на полу, потому что, ей-богу, он потратил на эти такси столько, что хватило бы устроить нас всех в гостинице. Но иди да иди к нему домой, куда денешься. Да, он это называет домом своим; а по дороге кидается в какую-то забегаловку, вылетает с галлоном зелья и кричит: «Абсент! Абсент!» — только вот я, хотя никогда не пил никакого абсента, могу сделать ему не хуже, если мне корыто дадут, спирту обычного и чуток настойки опия, камфарной или еще какой. Да чего там, сходите, отведайте сами. Мне, честно говоря, пора уже к ним туда: надо за ним и за Джеком смотреть.
— Смотреть? — переспросил Хагуд.