Последняя сказительница

Я вспоминаю о неиспользованных когах в ящике стола.

– Но всем владеть знаниями опасно. Чтобы Коллектив процветал, знания нужно контролировать и передавать лишь немногим. И немногие должны служить Коллективу беспрекословно и безоговорочно, как зетты.

Наступает тишина.

– Но что будет потом, ведь зетты не вечны?

– Не беспокойся. Мы много лет работаем над новой творческой группой Коллектива. С определённой целью. Вскоре появятся дети почти твоего возраста. Они будут запрограммированы развивать науку и беззаветно служить Коллективу.

Что-то царапает пол, и, кажется, их разговор окончен.

– Давай избавимся от ненужных знаний и имущества, которые нас отвлекают, чтобы только видеть друг друга. Если мы будем видеть только друг друга, вокруг будет спокойно.

С ней трудно не согласиться.

– Пойдём со мной, – зовёт она. – У нас собрание, и я хочу, чтобы ты послушал. Так ты будешь учиться и всё поймёшь.

– Сейчас? А можно я начну учиться в другой раз?

Опять повисает неприятная тишина, и потом слышится:

– Хорошо, Канцлер.

Я слышу шаги, и всё стихает.

Она не права. Она так ловко жонглирует словами, чтобы подкрепить свои убеждения! Кто-то научил её так же, как она учит Вокси.

Если не убежать до их возвращения, то я всю ночь просижу в ледяной комнате в ловушке. При мерцающем свете миниатюрного солнца я на цыпочках иду к выходу, такому незаметному, без очертаний. Знаю только, что по бокам стены покрыты сувенирами с Земли, а на узкой двери ничего нет. Я ищу выключатель или крошечную дыру, как на другой стороне, но не нахожу ничего, кроме фотографий и документов.

– Ну где, где, – шепчу я.

Большинство людей отошли бы от стены и сосредоточились на поисках крошечной дыры. Но даже будь в комнате больше света, стена так завешана фотографиями, документами и картинами, что я бы замёрзла до смерти, ощупывая её по сантиметру.

Я прикидываю и наугад провожу пальцами по тому месту, где с другой стороны был замок. Над ним в пластиковом футляре висит бейсбольная карточка первой женщины-питчера в высшей лиге. Снимаю карточку – и вижу ту же самую круглую дырочку. Для моих пальцев она маловата. Я возвращаюсь к столу за голотаком, но там пусто. Тогда достаю бейсбольную карточку из пластикового футляра с именем владельца и сворачиваю в тонкую трубочку.

– Извини, – шепчу я, зная, что карточка для человека по имени Фостер Найлз была очень дорога.

Я опускаю её в дырочку, и дверь, скользя, открывается. Проползаю в пустую ячейку и опускаю карточку в ту же дырочку с другой стороны, закрывая дверь. Пока она закрывается, я раздумываю. Если вернуться за семейными реликвиями, то можно запросто попасться, а потом, зачем они будут нужны, если меня перепрограммируют и я всё равно ничего не вспомню. Я вылезаю из ячейки Вокси и заглядываю в пустую спальню Нилы.