Бен наклоняется к Хавьеру.
– Я понимаю, что тебе немножко страшно, но, пока я здесь, буду заботиться о вас обоих.
Бен отодвигает защёлку на пустой капсуле. Крышка с чавкающим звуком открывается.
– Видите, как сканер МРТ в кабинете врача.
– А кто поместит в них вас? – спрашивает Хавьер Бена, показывая на капсулу.
Мама обнимает его за голову, закрывая ладонью рот.
– Извините, – говорит она. – Он не понимает.
Бен склоняется над Хавьером.
– У нас самая крутая работа в мире. Мы проживём всю жизнь на корабле, путешествуя в космосе.
Бен машет рукой.
– Ты же видел, какой у меня замечательный новый дом?
Хавьер кивает.
Он прав. По-моему, это лучше, чем умереть на Земле. Но в парке Бена не почувствуешь запаха цветов пустыни после дождя. Огромный экран над головой может показать дневное и ночное небо, но на нём не увидишь вспышки молнии, не услышишь раскатов грома. Вид тёмной пустоты космоса не сравнится с оранжевыми и красными всполохами при восходе и закате солнца у гор Сангре-де-Кристо там, дома.
Бен продолжает:
– Я даже помогал людям на первом корабле заснуть перед взлётом. Там были строители, фермеры… много детей. А когда ваш корабль совершит посадку на Сагане, они будут готовы к… – он постукивает по лбу Хавьера, – науке, которую несёт наш корабль.
Я вспоминаю ещё об одном корабле, который мы видели по пути сюда, и думаю, сколько на нём путешествует детей с родителями.
Бен подаёт маме пластиковый пакет и достаёт ширму для переодевания. Пока мама помогает Хавьеру переодеться, Бен приглашает папу подойти поближе к капсуле. Он понижает голос и меняет тон, словно уже сотню раз сегодня говорит одно и то же:
– En Сognito немедленно погружает органы и мозг в сон. Гель постоянно сохраняет ткани, удаляя стареющие клетки и отходы. Он не только обеспечивает питание и кислород, необходимые организму для длительного пребывания в стазисе, анестетик в его составе подавляет чувствительность нервных окончаний, доводит температуру до комфортной после пробуждения.
Папа делает глубокий вдох.
– Понимаю. Благодарю вас.