Почти полный список наихудших кошмаров

– Отопления нет, – сказал он. – В холоде все кажется темнее.

– Не можешь уснуть? – спросила Эстер.

Юджин потер руки, его кожа мгновенно покрылась мурашками.

– Я никогда не сплю. Можно войти?

Эстер кивнула. Юджин вошел и, свернувшись калачиком, лег на кровать спиной к ней. Он дрожал. Рыдает, догадалась она. На другой половине кровати ощущались слабые толчки – последствия того ужасного события, которое довело его до отчаяния и вынудило прийти к ней. Она прижала ладонь к тонким ребрам, выпиравшим на его спине, в надежде, что брат почувствует спокойствие, которое им всегда удавалось передавать друг другу через кожу.

– Почему ты грустишь? – прошептала Эстер. Возможно, это излишний вопрос. Ведь среди разбитых остатков семьи Соларов поводов для грусти было хоть отбавляй. И все же, как бы ужасно ни складывалась ситуация, Эстер никогда не испытывала потребности бритвой резать себе кожу.

Юджина беспокоило нечто другое. Более серьезное.

– Не знаю, – прошептал он в ответ. – Я сам по себе такой.

Эстер не могла исправить этот изъян. Не могла ему помочь. Не могла устранить печаль Юджина, как не могла изменить цвет его карих глаз и черных волос. Разумеется, можно было временно их поменять – покрасить волосы, вставить контактные линзы, – но по своей сути они все равно оставались прежними. Она не могла ему помочь, не знала, как ему помочь, и эта беспомощность ее убивала.

Уже не в первый раз она жалела о том, что его травмы не видны. Жалела, что ту опухоль, поселившуюся в его мозгу, приводившую в такое состояние, нельзя увидеть, вырезать, а потом зашить и наложить повязку, как на любую другую рану.

Юджин все время находился в ожидании того, что сейчас кто-то выпрыгнет и напугает его, хотя этого никогда не происходило. Ждал, что в зеркале позади него появится чье-то лицо. Ждал, что демон схватит его за лодыжку, высунутую из-под одеяла. Ждал, что резко погаснет свет и за ним устроит слежку серийный убийца в очках ночного видения.

Для ребят в школе, которых привлекала исходившая от него магия, он был высоким, темноволосым и прекрасным – юношей-колдуном, сотканным из тайн. Для Эстер же – тощей фигурой, излишне вытянутой ириской. А позади него влачилась густая черная масса, тянущая его назад, вниз; разбухшее смоляное существо, с которым он сражался изо всех сил, но не мог победить. Юджина без тьмы не существовало. Наверное, в этом и крылась проблема.

Возможно, Юджин боялся не того, что пряталось в темноте.

Возможно, Юджин боялся тьмы, таившейся внутри него самого.

* * *

В следующий раз, когда Эстер проснулась утром, весь коридор был покрыт белой изморозью. Розмари сидела на кухне, завернувшись в одеяло, и грела руки о дымившуюся чашку кофе. Из-под множества слоев ткани выглядывала голова Фреда, а в ее ногах ютились четыре пушистых кролика.

– Отопление, – сказала она, указав рукой на покрытые инеем стены, вдруг Эстер не заметила, – сломалось.

До конца недели в доме царил невероятный холод. Страну сковал лютый мороз, который проникал в жилища сквозь щели в дверях и окнах, сбрасывал одеяла с ног, отчего розовая нежная кожа пальцев за ночь превращалась в камень. Смерть занимался одинокими стариками в их домах и бездомными на улицах. Качал новорожденных младенцев в колыбельках, целуя их в щеки и поражая легкие пневмонией. Бродил по зарослям облетевшего леса, касаясь пальцами белок, зайцев, енотов и лис, которые с возвращением тепла сгниют и разбухнут в своих норках, поскольку их крохотные тельца не в силах противостоять стуже.

Холод добрался и до Соларов. Он гулял по пустевшим со стремительной скоростью коридорам их мрачного дома. Пробирал до костей и заставлял дрожать во сне.

В понедельник у Эстер начался кашель и онемели пальцы.

Во вторник она не выдержала.