– Хватит меня кадрить, – Джона игриво подтолкнул ее локтем, а потом намотал прядь ее волос на палец и задумчиво уставился на него. – Ты выберешься отсюда, Эстер.
– И заберу тебя с собой.
– Разумеется.
На некоторое время они замолчали, потому что оба совершенно не умели врать.
Когда холод стал забираться своими длинными пальцами под куртки, ребята ушли в дом. Джона продолжил работать над портретом Эстер, а она делала все возможное, чтобы он не заметил ее слезы. Две тысячи. Две сотни – уже огромная сумма, но
Джона молча собрал краски, подошел к Эстер и лег рядом на одеяло. Смахнул слезинку с ее ресниц, накрыл ладонью ее щеку, но заговорить не пытался, потому что никакие слова не могли бы исправить ситуацию. Так они вместе и уснули, прижавшись друг к другу в попытке спастись от холода, в мечтах о другой – какой угодно – жизни, отличавшейся от той, что была у них.
Эстер проснулась от резкого толчка. Солнце уже село; над ней с криками возвышался мужчина. Она не могла разобрать большую часть его ора, за исключением слов «шлюха» и «залетела». Джона грубо подтолкнул ее к двери, приговаривая: «Уходи, уходи, ради бога, уходи, Эстер!» Она двигалась как во сне: хотела идти быстрее, но была не в силах заставить свое тяжелое, сонное тело выполнять ее команды.
Реми пряталась на заднем дворе: сидела неподвижно в длинной траве за домом. Она видела, как Эстер, спотыкаясь, брела к боковой калитке со скомканным шарфом в руках.
Когда Эстер наконец удалось унять дрожь, она отправила Джоне несколько сообщений.
ЭСТЕР:
Черт.
Прости меня.
Черт черт черт.
Нам нельзя было засыпать.
Ты как там?
Пожалуйста, дай мне знать, что с тобой все в порядке!
Некоторое время она стояла в конце улицы, пока не включились уличные фонари, а солнце не скрылось за горизонтом. Эстер обожала осенние закаты, наполненные свежестью и прохладой; прозрачные стекла больших окон в последние минуты окрашивались в зеленоватые краски, прежде чем все небо заволакивала чернота. Это было единственное время года и единственное время суток, когда магия, подобная той, что жила в сказках, казалась настоящей. Маслянистое летнее солнце постепенно угасало, отчего все вокруг становилось тоньше: свет, воздух, пространство между реальностями.
В такие ночи, как сегодня, сквозь небеса могло просочиться нечто невероятное из других миров – Эстер была в этом уверена.
Тут в доме Джоны послышался треск. Разбилось стекло. Эстер со вздохом втянула холодный воздух. Удивительно, что такая красота могла существовать среди такого уродства.
Джона не вышел. Не ответил на ее сообщения. В окнах его дома не зажегся свет. И нечто невероятное не просочилось сквозь небеса в наш мир.