Саван алой розы

22
18
20
22
24
26
28
30

Маарика слабо вскрикнула и зажала себе рот рукой.

А девочка опять кивнула. Но ответить подробней вряд ли смогла бы, спряталась за юбку матери.

Маарика и сама уже была близка к истерике. Кажется, ее брата опоили в то утро, и даже не вином… Неужто цыганка привиделась ему, и только? А все прочее? Кошкин попытался отвлечь женщину, потому как она снова готова была пуститься в слезы – а вопросы к ней лишь множились.

– Маарика, постарайтесь вспомнить, – заговорил он, – незадолго до убийства вашей хозяйки, не навещала ли вас какая-то женщина? Лично вас – во флигеле?

– Нет… кто бы меня навещал? Хозяйка не любила, когда чужие ходят. Разве что Александра Васильевна заглядывала…

Кошкин опасливо глянул на Воробьева и решился уточнить:

– Часто она заходила?

– Каждый раз, как к матери заезжала, так и к нам. Лекарства вот привозила. Одежку какую, сладости. Александра Васильевна очень нам помогает до сих пор!

– Лауданум тоже Александра Васильевна привезла?

– А кто же еще?! У меня денег на такое дорогое нет, а доктор очень рекомендовал… – Маарика все-таки расплакалась. – Александра Васильевна очень хорошая… поверить не могу, что она… она бы не стала! Зачем ей?!

Не сразу Кошкин заметил, что, пока ее мать рыдала, девочка слабо трясла ее за рукав и мотала головой. Единственная, кто сохранял спокойствие в этой комнате, ибо о том, что к преступлению и в самом деле причастна дочь Соболевой, Кошкину и думать не хотелось…

И, конечно, не одному Кошкину.

Воробьев, снова заговорил с девочкой – уже с мольбою:

– Эмма, маленькая, это ведь не Александра Васильевна подливала Гансу лекарство? Не она?

А девочка, прекрасно понимая, о чем идет разговор, и так уже трясла головой – отрицательно. Эмма долго собиралась с силами: в полной тишине, под всеобщими выжидающими взглядами пыталась выдавить из себя хоть звук. И Кошкин, скорее, по губам ее прочел:

«Злая тётя с палкой».

И снова женщина с палкой… то есть, с тростью, наверное. Кошкин сделал знак Воробьеву принести орудие убийства из экипажа и через минуту показал трость девочке:

– Эта палка?

Эмма уверенно кивнула.

И тогда уж все внимание было обращено к Маарике: