Господин Воробьев, к счастью, ничего подобного не чувствовал. Лишь задавал вопросы:
– Как к вам обращаться, позвольте?
– Анна Степановна, – отозвалась женщина и нехотя предложила сесть. Вздохнув, стала рассказывать. – Помещение мужу моему принадлежало, Глебову Сергею Андреевичу. Но он сюда носу не показывал, хозяйничала всегда я. А как помер, вот – мне это богатство досталось.
Саша, не став садиться, завороженно слушала. Так эта женщина, Анна Степановна, жена Глебова? То есть, вдова, получается… В годах, аккуратно одетая, светловолосая. Должно быть, это она и носила розы на могилу Глебова и лампадку зажигала. Но Сашу даже не это поразило более всего. Изо всех сил она вглядывалась в ее лицо и как могла держалась, чтобы не задать вопрос.
– А что ж у вас закрыто? – расспрашивал Кирилл Андреевич. – Уборка?
– Переезд. Закрываемся, если угодно. – Губы у женщины дрогнули, так отчаянно она пыталась сдержат слезы. – А куда деваться, если от мужа одни долги остались? Какие уж тут цветы…
И тогда Саша не справилась с собой:
– Простите, вы – Нюра?.. Вас ведь так раньше звали? И вы знали мою матушку?
Анна Степановна бросила на нее короткий взгляд и тут же его отвела. Но, по крайней мере, слезы ее отступили.
– Так вы и правда дочка Розы, значит, – прокомментировала она. – А я вас сразу узнала, как вошли. Очень уж вы на матушку похожи.
Саша смутилась. Никто и никогда не говорил ей, что она похожа на мать. Да, матушка красавицей до последних своих дней была – а она что?
Однако не это сейчас было главным. Отгоняя лишние мысли, Саша жадно внимала каждому слову этой женщины, сошедшей со страниц маминого дневника. Верила и не верила, что это и правда она – Нюра. Горничная в доме у Глебова, дочь старого садовника и матушкина подруга.
– Очень похожи, – продолжала Анна Степановна, утирая платочком слезы и не глядя на Сашу: видимо, успела рассмотреть прежде: – кудряшки те же. Глазищи один в один. Я даже испугалась чуток, как вас увидела.
Снова она бросила взгляд на Сашу, и снова он был короткий и несмелый.
– Отчего испугались? – хмуро уточнил Кирилл Андреевич.
– А как не испугаться, ежели знаю, что с мая-месяца она покойница? Читала уж в газетах-то. Вы не думайте, я вам сочувствую, – она опять бросила взгляд на Сашу. – И Розочку-бедняжку ей-богу жалко. Туго ей в жизни пришлось, и конец – не приведи Господи… – она суетливо перекрестилась. – Только и у меня самой столько бед с тех пор приключилось, что уж ни слез, ни жалости ни к кому не осталось. Вот и сейчас, чую, не с добром вы пришли из полиции-то. Я вашего брата за версту обхожу, столько бед вы принесли и мне, и Сергею Андреевичу в тот год, когда актриса это померла…
– Валентина Журавлева – так ее звали. И она не умерла, ее убили, – зачем-то поправила Саша.
Это женщина, Нюра или Анна Степановна, и правда настрадалась. Одна смерть сына только чего стоит. И муж умер, и долги… Однако вместо сопереживания Саша чувствовала к ней лишь настороженность. Зачем матушка записала ее адрес? Выходит, ездила сюда? Неужто лишь за саженцами роз?
– После смерти этой актрисы, – продолжала Анна Степановна, – после отъезда Розы с Черной речки, все пошло наперекосяк. Полиция кажинный день дачу Сергея Андреевича обыскивала. Каждую комнату вверх дном переворачивала, каждый закуток. Никакой жизни не стало!
– А после суда Сергей Андреевич что делал?
ebooksa