Помутнение

— Это отнюдь не тест Роршаха, где бесформенная клякса может быть истолкована по-разному, — сказал офицер. — В данном случае обрисован один, и только один предмет. А именно — собака.

— Что? — испуганно переспросил Фред.

— Собака.

— Где вы тут видите собаку? — Он не видел никакой собаки. — Покажите мне.

Сидящий офицер…

Данный вывод подтверждается экспериментами. Животные с искусственно разделенными полушариями способны после тренировки воспринимать и обрабатывать информацию независимо. У человека логические функции сосредоточены в одном из полушарий, в «той стороне» мозга, которая говорит, читает и пишет, в то время как второе полушарие, то есть «обратная сторона», очевидно, специализируется на некоем другом типе мышления, принципы которого изучены в гораздо меньшей степени.

…перевернул листок: на обороте был четко нарисован контур собаки. Фред понял, что тот же контур он видел и на лицевой стороне, среди линий. Это была не вообще собака, а вполне конкретная — борзая, такая поджарая, с втянутым животом.

— А что значит, если я увидел овцу?

— Возможно, обыкновенный психологический блок, — ответил второй офицер, переступая с ноги на ногу. — Только когда мы проведем всю серию…

— В этом и заключается преимущество данного теста перед тестом Роршаха, — перебил сидящий, доставая другую картинку. — Он не требует интерпретации. Верный ответ — только один. Утвержденный госдепартаментом. Он верен, поскольку исходит из Вашингтона. Вы либо находите его, либо нет. Если вы постоянно ошибаетесь, мы устанавливаем функциональное нарушение восприятия и будем приводить вас в форму, пока не пройдете испытание успешно.

— В федеральной клинике? — спросил Фред.

— Да. Ну-с, что вы видите здесь, среди черных и белых линий? Город смерти, подумал Фред, рассматривая рисунок. Вот что я вижу — смерть, и не в единственно верном варианте, а повсюду. Маленькие безногие киллеры на тележках…

— Вы мне все-таки скажите, — потребовал он, — это из-за той речи?

Офицеры обменялись взглядами.

— Нет, — наконец ответил стоящий. — Нас насторожила одна беседа… ну, просто болтовня… Ваша с Хэнком. Около двух недель назад. Понимаете, при обработке записей возникает временная задержка. Таким образом, мы постоянно изучаем материал примерно двухнедельной давности. До вашей речи еще не добрались.

— Вы несли какую-то околесицу об украденном велосипеде, — подхватил другой. — О так называемом семискоростном велосипеде. Вы пытались сообразить, куда подевались еще три скорости, не так ли? — Офицеры снова обменялись взглядами. — Вы ведь считали, что они остались на полу гаража?

— Нет, — возразил Фред. — Это все Чарлз Фрек. Он тогда совершенно задурил нам всем голову. Я просто подумал, что это смешно.

Баррис (стоит посреди гостиной с новеньким блестящим велосипедом, очень довольный): Поглядите, что я достал за двадцать долларов!

Фрек: Что это?

Баррис: Велосипед. Гоночный, десятискоростной, абсолютно новый. Я заметил его в соседнем дворе и поинтересовался. У них оказалось четыре таких, и я купил его за двадцать долларов наличными. У цветных. Они даже любезно передали мне его через забор.