– А ты как думаешь? – промурлыкала она ему в ухо, щекоча горячим дыханием. А затем слегка прикусила мочку, забавляясь.
Артем от неожиданности дернулся и попытался освободиться из объятий. Но она лишь крепче сжала руки у него на груди, не отпуская. Тогда Титов сменил стратегию и попытался повернуться в кольце ее рук. В этот раз он не встретил сопротивления.
Они оказались лицом друг к другу, но Эл почти сразу отвела глаза, словно смутившись от собственной дерзости, и вновь склонилась к его плечу. Артему пришло в голову, что они отлично подходят друг другу по росту – она была ниже примерно на полголовы.
– Эл?
– М?
– Ты как здесь оказалась? – ляпнул Артем, умирая от смущения.
– Ох, заткнись уже, Титов! – выпалила она и замерла. А затем он почувствовал, как ее сотрясает мелкая дрожь смеха. Через несколько мгновений они уже хохотали вместе. Вместе со смехом пришло приятное расслабление, и Артем, все еще не веря в происходящее, провел ладонями по ее спине. А затем словно нырнул в ледяную прорубь – чуть повернул голову и неуверенно прижался губами к ее виску. Сердце стучало так сильно, что казалось, еще немного – и инфаркт!
На краю сознания появился пульсирующий звук. Что-то противно пищало, ввинчиваясь, вгрызаясь в мозг, мешая насладиться пьянящей близостью Эллы. Шум усиливался, напоминая странное, нереальное сочетание звона и грохота. Он отражался от невидимых поверхностей и многократно множился, превращаясь в чудовищную какофонию. Не выдержав, Артем зажал уши ладонями и упал на колени, даже не заметив, как исчезла Вихрева.
Ослепляющая боль в голове пульсировала в такт громким звукам. Чтобы перекрыть внешний шум, Титов стал выводить непослушными губами первую пришедшую в голову Песнь, и постепенно привычные действия помогли ему найти в себе силы и вспомнить о своей сути. Отрешившись от внешних ощущений, Артем бездумно выводил до боли знакомую, но ускользающую из памяти мелодию, пока в его голове не зазвучала лишь она. Других мыслей не осталось. Тогда он отнял руки от головы и, повинуясь инстинктивному желанию, раскинул их в стороны. Гладкая кожа мгновенно покрылась огненно-алыми перьями, и он вспыхнул, как тысяча солнц одновременно. Руки-крылья вспороли белесую мглу, которая оказалась облаками, и вознесли его в лазурную синь.
Артем парил. Он не знал, сколько прошло времени и сколько еще пройдет. Время вообще не имело значения на такой высоте. Ничего не имело значения – только свобода и прохладный ветер, овевающий лицо ароматами озона и соли. Глянув вниз, Титов увидел, как по облачной глади скользит его тень, силуэт крылатого человека.
А с двух сторон от него… что это? Там показались еще две крылатые тени. Артем повертел головой, но рядом с ним никого не было. Как и над ним. В одиночестве он скользил в звенящем прозрачном воздухе, а значит, двое Полукрылых, чьи силуэты он видел, летели ниже, под облачной поверхностью.
До него донеслись смутно знакомые голоса, мужской и девичий, но обращались они не к нему, а продолжали ранее начатую беседу:
– Ты уверен, что это сработает, пап?
– Прежде всегда срабатывало.
– И это точно не опасно? Ему ничего не грозит? Ты уже пробовал это на тех, кто окрылился настолько рано?
– Не волнуйся. Знаешь, что раньше японцы думали про ятагарасу?
Последнее слово прозвучало знакомо, но Артем никак не мог вспомнить, кто и где раньше его произносил.
«Эй!» – крикнул он. – «Эй! Кто вы? Вы меня слышите? Я здесь!»
Но разговор продолжился. Двое никак не отреагировали на слова Артема, словно его и не было.
– Они верили, – продолжил мужской голос, – что ятагарасу – это трехлапые вороны забвения, проводники душ в царство мертвых, стирающие воспоминания умерших о жизни на земле. Вот и ты верь.