Девушка молча попятилась, пропуская нас в дом. Из узкой передней мы прошли в полутемный коридор, где пахло пылью и плесенью. Олеа открыл дверь справа, ведущую, судя по видневшимся книжным стеллажам и массивному столу, в кабинет.
– Тарина, пожалуйста, проводи Виру в гостиную и познакомь с остальными, а я займусь щитом.
Без своего проводника я сразу же почувствовала себя неуютно. Даже в полумраке было видно, что у Тарины тоже нет татуировки на шее, но в отличие от меня она была в простом чистом платье, а в отросшие светлые волосы вплела голубую ленту под цвет глаз. Я же была в грубых штанах, мокрых от росы и испачканных сажей и пеплом, короткие волосы торчали во все стороны, а лицо горело от целого дня на солнце. К моему облегчению, Тарина ничего не стала говорить про мою внешность, просто улыбнулась:
– Пойдем, – и провела меня в дверь напротив.
Гостиная оказалась просторной комнатой с большим камином. Тарина двинулась к другой закрытой двери, за которой раздавались голоса, а я отвернулась, рассматривая обстановку.
Судя по медным светильникам и изящной мебели, хозяева дома были людьми, желавшими произвести хорошее впечатление. Возможно, в прежние времена я бы нашла эту обстановку уютной, но теперь всё приобрело жалкий вид и внушало мне тревогу: и протертый ковер, и порванная обивка кресел и дивана, и грязные окна с облупившейся краской. Словно всё говорило: здесь больше не место для живых.
Я едва не подскочила, когда сзади раздался громкий грубый голос, вульгарно растягивающий гласные:
– Ты уверена, что это не мальчишка?
Обернувшись, я столкнулась взглядом с черноволосой девушкой, которая, скрестив руки на полной груди, рассматривала меня с ног до головы. Ее глаза остановились на моей шее, и она сердито сощурилась:
– Почему у тебя нет нашего знака?
Из-за ее спины вышел юноша с насмешливым выражением лица, примерно возраста Олеа, и молодая женщина, темноволосая и темноглазая, в черном платье. Тарина неловко замерла у двери, словно не зная, куда себя деть. У всех, кроме нее, на шее были татуировки с псом.
На мгновение я почувствовала себя так же, как на допросе перед Карателем. Черноволосая девушка излучала такую враждебность, что я испугалась, не зная, какой ответ ее устроит. Что-то мне подсказывало, что мои расплывчатые слова о последней надежде, которым внял Олеа, для нее окажутся пустым звуком.
Но ведь Олеа – их вождь, и он решил меня принять.
Стараясь, чтобы голос прозвучал доброжелательно, я сказала:
– Возможно, я недостойна такой чести, но Олеа всё же предоставил мне второй шанс.
Юноша прыснул, Тарина захлопала глазами, молодая женщина, прислонившаяся к стене, слегка усмехнулась, а черноволосая замерла, раскрыв рот, – так что мне стало неловко и я отвела взгляд.
– Нет, вы это слышали? – загремела девушка, придя в себя. – Ты кого из себя воображаешь, а, цыплячья грудка?
Цыплячья грудка? Если бы не Неллина муштра, я бы уставилась на черноволосую в самой неподобающей манере.
Краем глаза я заметила за окном свечение щита и едва не вздохнула от облегчения. Олеа скоро придет и вызволит меня.
Юноша похлопал черноволосую по плечу: