– Что?
– Да так. Русская поговорка, потом объясню. Не езди с ними, пригласи кого-нибудь из них в нашу машину.
– Хорошо…
Амани вышла. Я отпер дверь со стороны водителя и, подумав, перетащил пулемет на переднее сиденье. Двигатель, естественно, не выключал, коробка – тоже на передаче.
Амани подошла к большому, длинному китайскому джипу. Оттуда вышли двое, оба в арабской одежде. Палестинцы – я их узнаю по кашиде в белую и красную клетку, стиль Арафата, почти все палестинцы-мужчины так носят. Амани расцеловалась с обоими, коротко переговорила, потом пошла с одним из них к нашей машине.
– Это Самир, – сказала она, представив нас друг другу, – а это Искандер. Он хороший друг.
Палестинец подозрительно посмотрел на нее – не исключено, что он понял, насколько я хороший друг. А арабы этого не любят. Впрочем – плевать.
– Салам алейкум, – широко улыбнулся я.
– Ва алейкум салам, – настороженно сказал палестинец.
Амани заговорила скороговоркой на своем диалекте, объясняя, что Аль-Малик мне личный враг и у нас с ним кровная месть. Палестинец косился на пулемет, с его места он был виден. Кровник с пулеметом – только этого тут не хватало.
– У нас мирный город, – сказал он, – нам тут не нужны неприятности.
– Неприятности будут, когда полиция и Мухабаррат перевернут город вверх дном. Если я покажу им тело Аль-Малика – они уйдут. Я готов заплатить за информацию, если она окажется правдивой.
Палестинец почесал жидкую бородку.
– Пятьдесят тысяч амрикаи, – заявил он.
Это было дешевле, чем я рассчитывал. Я достал пакет из-под сиденья, выудил оттуда две пачки стодолларовых купюр. Передал ему.
– Остальное получит, когда мои руки будут красны от крови моего врага, – заявил я.
Палестинец возмущенно заголосил – ему не понравилось, что я ставлю его честность под сомнение. Амани скороговоркой успокоила его, объясняя, что я не местный и потому не знаю их традиций.
Палестинец немного успокоился. Сунул купюры в карман широкой, свободной рубахи…
– Я слушаю, – напомнил я.
– Он у людей племени Азенах, – сказал палестинец.