Арендт. Сударыня, сударыня, нечего вам здесь делать! Пожалуйте!.. (
Наталья отбрасывает рюмку.
Так делать не годится, сударыня, пойдемте-ка!
Наталья (
Арендт (
Наталья. «Приятно дерзкой эпиграммой взбесить оплошного врага...» Забыла... все забыла...
Наталья и Арендт уходят.
Жуковский. Заклюют ее теперь, заклюют.
Данзас. Заклюют. Да было ли, не было...
Жуковский разводит руками.
Данзас. Не велел!.. То вызвал бы его! Только бы из-под суда уйти!
Жуковский. Константин Карлович, не множьте горя, что вы говорите?! Вы — христианин!
Тотчас за дверями, ведущими в столовую, послышался возглас священника, а затем мягко запел хор. Жуковский перекрестился. За внутренними дверями послышалось, как вскрикнула Наталья.
Господи, Господи!..
Данзас поправил смятые эполеты, махнул рукой и пошел в дверь в столовую. Когда он открывал и закрывал дверь, яснее послышался хор: «...К тихому пристанищу твоему притек, вопию Ти...» Потом глухо. Выбежал Арендт, схватил какую-то склянку с фортепиано и с ней ушел во внутренние комнаты. Из внутренних дверей выходит Александра и устремляется к двери в столовую. Жуковский преграждает ей дорогу.
Александра Николаевна, послушайтесь голоса благоразумия, не ходите туда. Ни к чему это!
Александра (
Жуковский. Ну что вы, Александра Николаевна, услышит кто-нибудь, молчите!
Александра. Что мне? Ужли вы думаете?! Ах!..
Послышалось вскрикивание Натальи.