В углу на диване председатель палаты — Иван Григорьевич и Чичиков.
— Простите... кто это? — кивнув в сторону дамы, спросил Чичиков.
— Анна Григорьевна... — ухмыльнувшись, ответил председатель. — Дама приятная во всех отношениях...
Дама, очевидно, почувствовав на себе их взгляд, повернулась и, с силой нажав на клавикорды, устремила в свою очередь насмешливо-кокетливый взгляд в сторону Чичикова. Смутившись, Чичиков отвернулся и увидел «странную личность в темных очках». «Личность» одиноко сидела около большого зеркала.
Нагнувшись к уху председателя, Чичиков спросил:
— А это кто?
Мельком взглянув на «личность», председатель вполголоса шепнул:
— Шпион... Недавно приехал...
Чичиков, вздрогнув, метнул в сторону «личности» настороженный взгляд... Но, заметив выходящих из карточной Манилова и Собакевича, снова наклонился с вопросом к председательскому уху.
— Помещики Манилов и Собакевич, — ответил тот.
— Так, так, так, — произнес Чичиков, внимательно приглядываясь к тому и другому.
— И сколько же у каждого душ? — спросил он вполголоса.
Председатель, прищурившись, соображает, потом что-то шепчет Чичикову в ухо.
— Так, так... — оживляется Чичиков и, повернувшись к председателю ближе, спрашивает:
— А скажите, Иван Григорьевич, не было ли у них в имениях оспы или повальной горячки?
Председатель в удивлении отшатывается... В это время в группе около клавикордов, куда подошли Манилов и Собакевич, раздался веселый, восторженный смех Манилова. Очевидно, князь Чипхайхиладзе рассказал что-то смешное. Председатель подводит к ним Чичикова и представляет его. Склонив голову набок и обольстительно улыбаясь, Чичиков легко шаркает, кланяется. Собакевич, пожимая его руку, наступает ему на ногу... Сморщившись от боли, Чичиков подскакивает. — Прошу прощения... — сконфуженный, басит Собакевич. Общий смех... Картина...
Карточная комната. Редкие восклицания. Свечи. Дым. Игра идет на двух столах. За одним Беребендровский, Перхуновский, тщедушный инспектор врачебной управы и весьма пожилая, почтенная дама. За другим — почтмейстер, полицмейстер, прокурор и Ноздрев. Все играющие в приличных фраках, только Ноздрев в каком-то архалуке, да к тому же одна бакенбарда у него меньше другой. Партнеры Ноздрева держат карты у груди так, чтобы он не смог подсмотреть.
— Пошел тамбовский мужик, — сказал полицмейстер, бросив на стол карту.
— А я его по усам, — вскричал Ноздрев, хлестнув картой. Играющие не спускают глаз с рук Ноздрева.
ebooksa