— Не обижайтесь, Марк, у меня еще хуже... Что вам надо?
— К вам начальник тайной службы, — сказал Марк.
— Зовите, зовите, — хрипло сказал прокуратор, садясь.
На колоннах заиграло пламя, застучали калиги кентуриона по мозаике. Он вышел в сад.
— И при луне мне нет покоя, — скрипнув зубами, сказал сам себе прокуратор.
Тут на балконе появился Афраний.
— Банга, не трогать, — тихо молвил прокуратор и прочистил голос.
Афраний, прежде чем начать говорить, оглянулся по своему обыкновению и, убедившись, что, кроме Банги, которого прокуратор держал за ошейник, лишних нет, тихо сказал:
— Прошу отдать меня под суд, прокуратор. Вы оказались правы. Я не сумел уберечь Иуду из Кериафа. Его зарезали.
Четыре глаза в ночной полутьме глядели на Афрания, собачьи и волчьи.
— Как было? — жадно спросил Пилат.
Афраний вынул из-под хламиды заскорузлый от крови мешок с двумя печатями.
— Вот этот мешок с деньгами Иуды подбросили убийцы в дом первосвященника, — спокойно объяснял Афраний, — кровь на этом мешке Иуды.
— Сколько там? — спросил Пилат, наклоняясь к мешку.
— Тридцать денариев.
Прокуратор рассмеялся, потом спросил:
— А где убитый?
— Этого я не знаю, — ответил Афраний, — утром будем его искать.
Прокуратор вздрогнул, глянул на пришедшего.
— Но вы, наверное, знаете, что он убит?