Рейнджер аккуратно вкатился на стоянку — на тоже место, где и стоял до испытаний. Технарям не нужно, упираясь всей толпой, толкать его обратно. Третьесортные летчики-картриджи, присылаемые для полетов на Р-300, так не поступали, бросая самолеты где попало. Этим поступком Борюш заслужил очередное одобрение от техников.
Еще он сблизился со старшим лейтенантом Савишем. Командир звена, в которое засунули Борюша, был полукровкой. Таким, как он, дорога в авиацию давалась тяжело, как неграм в США в былые годы, когда в их армии царил апартеид. Черных не пускали в царство белых джентльменов. Нет, мыть посуду и носить винтовку — всегда пожалуйста, но стать пилотом боевого самолета или офицером флота — шалишь. Савиш смог преодолеть препоны и был достоин уважения хотя б поэтому. Во-вторых, летал метис блестяще — ни разу не был ранен и потерял всего один аэроплан. Если бы не происхождение из «унтерменшей», давно возглавил бы сквадрон.
Ценой больших потерь армии Коалиции удалось вытеснить войска Союза на восточный берег. Победу отмечали бурно. Максим, использовав момент, подкатился к подвыпившему командиру.
— Савиш! Твое здоровье! — он пригубил дешевое, некрепкое вино, подаваемое бесплатно. — У меня есть просьба: мне надоело изучать кабину и инструкции. Все знаю наизусть. Небо манит. Назначай экзамен на земле и пробный вылет по кругу.
Старший лейтенант глянул с удивлением, а потом заржал.
— Дурак ты! Чем дольше учишься, тем меньше шансов, что попадешь на боевые вылеты. А там, глядишь, и перемирие подпишут. Вон как им врезали! Очухаются и запросят переговоров.
— Что я скажу своим поклонникам? Что победили без меня?
— Подумаешь! — махнул рукой метис. — Какая разница? С экрана ты несешь написанную кем-то лабуду. Или я не прав?
За две недели пребывания на авиабазе, прошедших в атмосфере отчуждения среди коллег, Борюш впервые говорил с офицером без всяких «сэр, да, сэр, разрешите исполнять», по-человечески. Такое отношение Савиша грех было не использовать. И он ответил:
— Прав, конечно. Но я хочу не чувствовать себя при этом идиотом. Пусть я не слишком отличусь в бою, но буду знать, что воевал. И мне не будет стыдно. Ты понял, Савиш?
Чего Максим, однако, не учел, так это прямоты метиса. Когда тот поначалу отказал, надлежало продолжить разговор потом, и все бы получилось. А сейчас… Савиш пожал плечами, отставил свой стакан и потопал к командиру сквадрона. Тот, выслушав, — к командиру базы. Максиму б убежать, но он замешкался. Коммандер взяла микрофон.
— Лейтенант Борюш, ко мне! — велела.
Пока он шел, сопровождаемый взорами пилотов, Вишева успела рассказать собравшимся о просьбе Борюша.
— Всего за две недели лейтенант проникся мыслью, что вполне освоил Рейнджера и готов лететь — но не на спарке, а на одноместном самолете, — коммандер усмехнулась. — Даже без инструктора. Какой смельчак!
В столовой раздались смешки.
— Ты готов лететь? — спросила Вишева, когда он доложился.
— Так точно, мэм, готов.
— Не сдашь назад? Не будешь умолять меня перенести твой вылет на потом, после победы? Как танец перенес?
— Не буду, мэм. А что до танца… — он на мгновение задумался. — Поскольку празднуем победу, то я станцую. Но не то убожество, которое придумал мне продюсер, а благородный дариш. Музыка найдется?
Возникла пауза, пока в магнитофоне прогревались лампы, а сержант из аэродромной обслуги искал подходящую бобину с магнитной лентой. Тем временем в столовой все застыли в ожидании интриги. Дариш — парный танец, без партнерши невозможен. Десяток девушек из персонала базы, допущенные в компании кавалеров-панков, замерли в тревоге. Кого из них надумал пригласить Борюш, и как на это отреагирует их кавалер? Кое-кто горел готовностью отказать «тому самому» Борюшу из Аюшей, продемонстрировав тем самым верность спутнику.