Слуга отречения

Кейр зябко поёжился и, отчего-то робея, вытянул вперёд ладонь, касаясь пальцами склизкой холодной плёнки.

И тут же в его сознании вспыхнул отчётливый, ослепительно яркий мысленный образ.

…там, в заполненной золотистыми воздушными пузырьками розоватой дымке, выламывалось в непрерывных судорогах нагое человеческое тело. Оно было растянуто в нитях светящейся алой проволоки, приклеенное к ней, словно муха к паутине. Пульсирующие розовые струны, по которым непрерывно бежали какие-то тёмные сгустки, пронзали туловище распятого насквозь, распарывали окровавленную кожу, проникая в вены, в горло, в уши, впивались в пустые почерневшие глазницы, и человек корчился и извивался, раскрывая рот в немом мучительном крике…

Кейр вздрогнул всем телом, отдергивая руку.

– А к-как он служит… Владетелю? – спросил он онемевшими губами, чувствуя, как голос его непроизвольно срывается в хрип.

– Он его питает, – ответил Сегун.

– Приведённый тобою теперь бессмертен, как и хотел, и служит тули-па, как и хотел, – улыбнулась донья Милис. – Чего ещё можно желать смертному?

Глава 8

– …взрыв, сравнимый по мощности с землетрясением магнитудой в три с половиной балла, – хмуро завершил Навид. – В эпицентре сейчас огромная воронка. Разрушены жилые здания в половине города, счёт жертв идёт уже на тысячи. По всей стране вчера был объявлен траур…

– Какой кошмар, господи… – Полина нервно сцепила перед грудью побелевшие пальцы. – Что там было на этом складе, боеприпасы?

– Судя по всему, да, – кивнул Навид. – Этого, конечно, пока не подтвердили официально, но у меня есть свои источники. Там всё ещё никто ничего не понимает… подозревают диверсию – ты же понимаешь, какая у них там сейчас обстановка в Новой Африке, – но…

Не договорив, Навид сжал губы и отвернулся, подставляя смуглое лицо редким лучам северного солнца, пробивающегося сквозь плывущие над городом густые облака, похожие на гигантских серых черепах.

Солнце золотило массивную женскую фигуру на куполе розового монолита Академии художеств за их спинами и рисовало на поверхности Невы ослепительные огненные узоры из рассыпанных по тёмно-синей водяной ряби сверкающих бликов, которые всегда напоминали Полине пригоршни мелких золотистых монеток старинной чеканки из какой-нибудь музейной коллекции. По воде бесшумно скользили похожие на огромные футляры для авторучек прогулочные теплоходы, округлые белые борта которых были испещрены цветными надписями «Добро пожаловать в Санкт-Петербург», выполненными на разных языках. Заполненный утренней суетой город привычно вибрировал под колёсами автобусов и беспилотников и под ногами многочисленных, чуть насупленных спросонья пешеходов, толкущихся на остановках. Пронзительно-звонкие крики кружащих над головой чаек и редкие недовольные гудки машин, которые застряли в неизбежной пробке на тянущемся на тот берег мосту, мешались в воздухе с равномерным гулом бесконечного автомобильного потока, неустанно катящегося по набережной.

Полина ещё успела застать те дни до появления Всемирной сети, когда ни-шуур собирались здесь регулярно. Обменивались новостями, рассказывали друг другу, что происходит в мире, пытались разобраться, где можно вмешаться и чем помочь. Сейчас необходимость в личных встречах сделалась не столь острой, как раньше, но она была. Не всё и не всегда можно описать словами, а ни один мысленный образ не передашь даже по самой совершенной видеосвязи…

– Это же почти то же самое, что творилось в Канаде неделю назад, – лицо Дианы на экране планшета затуманилось. – Только в намного более крупных масштабах. Хаук, это ведь опять была та гадина… Я практически на сто процентов уверена в этом. Что же она такое?

Алекс в последний раз откусил от толстого блинчика, завёрнутого в блестящую целлофановую упаковку, повертел упаковку в руках и, не найдя куда её кинуть, сунул в карман просторного рыбацкого жилета. Потом аккуратно примостил планшет на краешек тяжёлой гранитной скамьи рядом с фигурой оскаленного бронзового грифона, ласково погладил грифона по прижатым золотистым ушам, словно живого, подошёл к краю парапета и присел на прохладную ступеньку около самой воды.

– Кажется, я знаю, что это, – медленно произнёс он, мрачно глядя на прозрачные волны под своими ногами, лижущие уходящую в глубину лестницу. – Когда-то это происходило довольно часто, в последние полтора века я практически ни разу не слышал о подобных вещах, но…

– Ты говоришь об… отречении? – перебил вдруг Навид, резко поворачивая к нему голову.

Полина краем глаза заметила, как стоящий неподалёку мужчина в кирзовых сапогах и штанах защитного цвета, держащий в руках длинную как шест бамбуковую удочку, с любопытством на них покосился. Видимо, до него долетели обрывки разговора, который для постороннего наблюдателя вёлся на трёх разных языках одновременно. Женщина небрежно повела в сторону рыбака окутавшейся на миг серебристой дымкой ладонью, и тот тут же снова отвернулся, потом почесал в затылке и стал неторопливо сматывать леску, поглядывая на сгущающиеся тучи.

– Да… Это очень похоже на результат разделения сущности, – Алекс в задумчивости пощипал сложенными в щепоть пальцами светлую щетину на подбородке.