Парень зашвырнул в угол сдёрнутую с плеч косуху и со стоном рухнул на смятую постель, сжимая в кулаках волосы.
– Твою мать, твою мать, твою ма-а-ать…
Кейр держался целый день, держался на каком-то странном, безразличном автопилоте. Он держался ещё, когда они оставили бесчувственного Хавьера на скамейке на окраине пустынного по случаю внезапно испортившейся погоды Сансет-парка, и потом, когда он велел ухмыляющемуся Кривому набрать «девять-одиннадцать» («А стоит ли, босс? Костоправы ведь обязаны будут…» – «Заткнись и делай, что тебе сказано. Он ни о чём не станет трепаться…»), и ещё позже, когда Тео приволок его в Гарлем к этим своим долбаным сектантам… у Кейра не было ни малейших сомнений в том, что уж Тео-то наверняка читал его сегодня как открытую книгу, но нужно было бы начисто утратить инстинкт самосохранения или просто быть уже конченым идиотом, а не оруженосцем тули-па, чтобы начать разводить нюни в присутствии своего делателя…
И вот сейчас, закрыв за собой наконец дверь квартиры и оставшись в одиночестве, Кейр почувствовал, что у него нет больше никаких, совершенно никаких сил держаться дальше.
Воспоминания захлестнули пронзительной ледяной волной, словно какое-то грёбаное цунами; от них сводило желудок и мучительно кололо где-то в груди.
…он ведь даже не сопротивлялся. Совсем. Как соломенная кукла… Даже ни разу не попытался ударить в ответ.
Только смотрел.
«Мы же с тобой отличная команда, ведь правда, Хота?»
Зажмуренные глаза Кейра отчаянно, предательски зажгло, словно в них сыпанули пригоршню песка, и парень упрямо заставил себя открыть их снова, чувствуя, как частые горячие капли медленно сползают по его вискам, путаясь в густой растрёпанной шевелюре.
«Слабак, – сказал он себе, глядя на висящую на двери деревянную мишень для дартса. – Давай, похнычь мне ещё тут… сопливая барышня…»
Парень с силой сжал и снова разжал когтистый кулак – и мишень с грохотом обрушилась на пол, расколовшись сразу на несколько частей.
Слюнтяй и слабак. Жалеть, просить и прощать…
«Я тебя очень прошу, просто отпусти меня, Кейр».
Разбитый нос, кровоточащие губы, гримасы боли, искажающие заплывшее лицо.
«Только рабом или слугой».
Улыбающийся Вильф складывает руки на груди.
Рабом или слугой.
Кейр с силой потёр руками лицо.
Твою же мать…
Он перекатился на бок, вслепую вытащил из никелированной прикроватной тумбочки на колёсиках квадратную бутылку виски с блестящей чёрно-белой этикеткой, нетвёрдыми пальцами отвинтил крышку и стал торопливо пить из горлышка, словно воду.
ebooksa