Его сознание растворилось в пейзаже, мягкий вздох влился в гармоничный ритм существования. Мир дышал вместе с ним, в нем, через него. Он был вселенной, вселенная была им, и в этом потустороннем слиянии он нашел свой вечный дом. Он был, есть и всегда будет един с сущностью всего, что есть, было и когда-либо будет и…
— Ты чего?
Он открыл глаза.
Перед ним на столе стояла миска с грибной похлебкой, приправленная сметаной и травой, собранной с…
Нет.
Это уже было.
Это было…
Было в тот день, когда он осознал Терну. Энергию не Реки Мира, но самого мира — бесстрастную, но принадлежащую всем тем, кто этот мир населял и изменял.
— Остынет же.
Он поднял на неё взгляд.
— Елена?
— Ты чего?
Хаджар, едва не задыхаясь, открыл глаза и увидел лицо Бадура, склонившегося над ним.
— Что… случилось?
— Это я у тебя хотел спросить, генерал? — нахмурился северянин, помогая встать Хаджару. — Секунду назад мы с тобой разговаривали, а затем ты свалился в снег, начал что-то бубнить, а затем очнулся.
— А, — протянул Хаджар. — Бывает… со мной такое иногда бывает.
— Да? — недоверчиво спросил Бадур. — А как часто бывает, Хаджар, чтобы человек за мгновение беспамятства осознал всю Терну и соединил в себе все её начала? Потому что именно это с тобой и произошло! Праотцы и первые снега! Да я даже в сказках о таком не читал!
Хаджар посмотрел на ладонь и сжал-разжал кулак.
Ему казалось, что он что-то забыл… или наоборот — вспомнил…
— Так, ладно, с твоими причудами чужеземца мы потом разберемся, — отмахнулся Бадур. — лучше пойдем соберем все необходимое для похода. Путь не близкий.