– Все в порядке, Крей. Не заводись. Это было на самом деле… не так уж плохо. Мы разговаривали. Я думаю, что мы с ней сможем на какое-то время даже наладить отношения. А если бы ты был здесь, не думаю, что у нас с ней что-нибудь получилось бы. Так что, может быть, все происходит так, как должно происходить.
Напряжение, которое охватило меня, ослабевает лишь ненамного.
– Ты уверена? Потому что, черт, Холли, судя по тому, что ты рассказывала мне о своей матери…
– Я знаю, но она все-таки моя мать, хорошо ли, плохо ли. И если есть хоть малейший шанс, что это хорошо, я должна верить, что, возможно, она изменилась. Я знаю, я была готова к самому худшему, но на этот раз она кажется мне совсем другой.
Тревога сжимает мне сердце, но я не могу позволить себе убить надежду, которая звучит в голосе Холли. Но я вижу лишь маленькую девочку на фотографиях в доме ее бабушки, которая хочет, чтобы ее мама была такой же, как и все остальные матери, и уделяла больше внимания ей, а не очередному в своей жизни мужчине.
Я тщательно подбираю слова.
– Я всегда поддерживаю тебя, Холли. И что бы ты ни сочла лучшим для тебя, я поддержу тебя и в этом.
Мелодичный смех, раздавшийся в трубке, проник мне прямо в сердце.
– Ты прав, Крей. Пусть все идет, как идет. Я люблю тебя. Поговорим завтра утром?
– Обязательно. Я тоже люблю тебя. Спокойной ночи, детка.
Положив трубку, я улыбаюсь. Завтра мне необходимо разобраться с дядей и его дерьмом, потому что я собираюсь улететь на юг как можно скорее.
Глава 17. Холли
С утра у меня слегка болит голова после выпитого накануне вина, но, к счастью, это не тяжелое похмелье. Я скатываюсь с кровати и на цыпочках спускаюсь по лестнице. Дверь в бабушкину спальню распахнута, и похоже, что мама вечером так и не пришла домой.
Я заглушаю внутренний голос, который саркастически говорит: «Мы очень удивлены, правда?» Как я и сказала Крейтону, мне хочется верить, что она изменилась.
Я варю себе кофе, а потом подхожу к окну. Я все еще чувствую облегчение оттого, что люди сочли меня не стоящей их внимания даже в таком маленьком городке. Схватив бабушкин вязаный шерстяной плед, я выхожу на крыльцо и устраиваюсь в кресле-качалке.
Уже светает, и на улице достаточно холодно, так что пар поднимается над прудом на другой стороне улицы. Здесь царит умиротворение, какого больше нет нигде.
Крей прав – я не готова продать этот дом. Возможно, я не смогу приезжать сюда так часто, как мне этого хотелось бы, но оставить за собой это место, мой персональный рай, кажется мне невероятно важным. Вернуться к своим корням было правильным решением. Неважно, сколько поклонников знают мое имя, неважно, насколько сумасшедшей может стать моя жизнь, я по-прежнему буду простой девушкой из Голд-Хэвена, штат Кентукки.
И сейчас, после того как я приехала домой и взглянула на это место по-новому, меня устраивает быть такой девушкой. Как и все люди, я такая, какой меня сделал мой жизненный опыт, и я не была бы сейчас здесь, замужем за мужчиной, в которого безумно влюблена, если бы не проделала тот путь, который проделала.
Раскачиваясь в кресле на крылечке бабушкиного дома и наблюдая за восходом солнца, я не могу не быть благодарной судьбе за те возможности, какие были дарованы мне. Воспоминания о невзгодах, выпавших на мою долю, стушевались и сменились радостными эмоциями.
Некоторое время спустя в глубине дома раздается звонок моего телефона, прерывая мое одиночество и ощущение довольства жизнью. Поднявшись с кресла, я пересекаю крыльцо, открываю дверь, беру телефон со столешницы и отвечаю на звонок.