Веду носом по лацкану его пиджака, демонстративно вдыхая запах. Отстраняюсь.
– Роза и ваниль под деловой костюм так же неуместны, как прийти на похороны в шортах. Вернулся к старому парфюму, значит... В честь чего бунт на корабле, а, Антош?
– Мне всегда нравился этот аромат. – Его голос звучит по-мужски твёрдо, но пальцы, сжимающие рабочую папку, нервно подрагивают, выдавая крайнюю степень дискомфорта. В последнее время всё чаще.
– Отсутствие вкуса ещё не повод нервировать окружающих. – Намеренно вывожу его на эмоции, потому что умению Метлицкого угождать позавидует японская проститутка, а мне позарез нужна правда.
– Я тебя нервирую?
Боже...
Сколько надежды мается в одном этом вопросе. Хочу вдохнуть поглубже, но что-то меня душит – держит за горло, заставляя горько рассмеяться.
– Нет, ты меня удивляешь. – Цепко вглядываюсь в глаза Антона, с упавшим сердцем констатируя растущую панику. Смотрит как побитая собака. – Я считала тебя более избирательным. Например, неспособным пасть настолько низко, чтобы додуматься отыметь первую встречную шлюху прямо в стенах клуба.
Я взволнованно перевожу дыхание, а Метлицкий... Он роняет папку себе под ноги, одной этой нелепой реакцией отвечая на все вопросы разом.
– Влада... – вымучено стонет он. – Пожалуйста, давай отложим этот разговор? У меня сейчас дел по горло.
– А тебе есть что добавить? – Иронично вскидываю бровь. Тело сковало спасительным оцепенением, которое надёжно держит ярость под колпаком.
– Тебе нужно успокоиться. – Антон дипломатично выставляет перед собой руки ладонями вверх, хотя в самом того спокойствия всё меньше. – Даже если и было что-то по пьяни, поверь, не я крайний.
– А кто тогда? – Морщусь, отпивая глоток обжигающего кофе. Пару ложек сахара и сливки. Редкостная гадость.
Продолжать разговор чистой воды мазохизм, но я бессознательно продолжаю ковырять свежую рану, будто в надежде продлить болевой шок. Противно. Мне становится невыносимо стыдно за слова, брошенные в сердцах отцу, за уверенность, с которой распланировала наше с Метлицким будущее, за то, что в постель с ним ложилась чёрт знает после кого. Не тех я врагами всё это время считала. Не тех...
– Да какая разница кто! – Сдаётся Антон. Тяжёлые ощущения от него нарастают стремительным комом. И в моём горле тоже образуется ком, столько муки гремит в этой фразе.
– Тон прикрути, Антоша. Не забывайся.
– А может, ты, Влада? Вспомнишь, наконец, что мир не вращается вокруг тебя?
– С чего бы? – Смотрю на него с искренним недоумением. – С моим миром полный порядок, другой мне неинтересен. До недавнего времени тебя это устраивало, а меня устраивала твоя уступчивость. Так почему ты теперь меня упрекаешь?
Ну давай уже, выскажись, родной. А я заставлю тебя подавиться каждым словом.
– Да потому что ты меня угнетаешь! – наконец, взрывается Антон. – Я заколебался тебе угождать. Парфюм, досуг, стрижка... Несчастный коктейль – и тот нужно выбирать с учётом твоих пожеланий. Потому что Влада, видите ли, на дух не переносит запах рома! Хрен её потом поцелуешь. А что ради меня делала ты? Может, спросила, какие у меня планы на вечер или хоть раз пожертвовала своими? Нет. Не было такого. Ни разу! – Его передёргивает, натурально колотит. – Ты ещё рот не открыла, а я уже чувствую себя морально изнасилованным. Да, изменил. Не знаю, как так вышло... Сорвался. Хотел расслабиться. Мужиком себя почувствовать хотел. Имею право?