— Мышонок, от того, что ты будешь спрашивать меня об этом каждую минуту, ничего не изменится.
— Откуда тебе знать?
— Лив, мы почти приехали.
— Куда?
— Боже, детка, у меня гребаное дежавю, — Стоун уже перестает сдерживаться и начинает смеяться.
Он останавливает свой новый изумрудный «Роллс-Ройс» и касается моей руки. Я не могу ничего видеть, потому что этот умник опять заставил меня надеть на глаза повязку.
— Лив.
— Да?
— Я люблю тебя.
— Твой голос звучит так, словно сейчас в рабство меня продашь.
— Практически.
Мои брови взлетают вверх.
— Ты совсем рехнулся?
— Тебе известно, что да, так зачем тогда спрашиваешь?
Он усмехается, а мое воображение рисует на его щеках эти милые ямочки. Бесит, не могу!!!!
Слышу, как Остин открывает водительскую дверь, а затем она закрывается. Мое сердцебиение вдруг учащается, как в те самые моменты, когда на Остине фолят во время матчей его футбольного клуба «Манчестерские дьяволы». Но уже через секунду чувствую, как открывается дверь с моей стороны, и сердце успокаивается. Остин берет меня за руку и помогает выйти из автомобиля.
— Осторожно, ступеньки.
Вместе мы поднимаемся по ступенькам, и Остин хрипло произносит:
— Можешь снимать повязку.
Срываю повязку и начинаю осматриваться по сторонам. Уже вечер, и небо сейчас окрашено розоватым светом уходящего за горизонт солнца. Мы стоим на небольшой площадке из коричневой плитки возле двухэтажного белого дома с большими двойными дверями с вставками из зеленой мозаики, по верху которых вниз тянется плющ. Под многочисленными арочными окнами стоит множество горшков с разноцветными бегониями, а на втором этаже балконы украшены большими фикусами. Затем перевожу свой взгляд на Остина, ставшим за эти два года еще обаятельнее. Теплый апрельский ветерок развевает его взъерошенные светлые волосы, а лучи солнца золотом переливаются в ярких голубых глазах.