– Если Евгении Петровне станет лучше, – продолжил Собачкин, – мы расскажем ей про свои подозрения и сделаем исследование в независимой лаборатории. Уверены, что там не обнаружится следов препаратов? А если наоборот? На вас тогда могут подать в суд за неправильное лечение госпожи Морозовой. Да и ваше стойкое сопротивление проведению забора крови вызывает подозрения.
– Да! – подпрыгнула Анна. – Почему отказываетесь? А?
– Не вижу смысла в трате денег, – пожал плечами Эдуард.
– Хотите научить дочь больной, как ей распоряжаться собственными средствами? – прищурился Собачкин.
– Еще чего! – вмиг разозлилась девушка. – Немедленно сделайте то, о чем просят детективы.
Эдуард потянулся к трубке.
– Стойте! – взвизгнула дочь Евгении. – Не надо звать медсестру! Вы лично займетесь процедурой. На моих глазах! Встану рядом. Потом пойду с вами в лабораторию, вы передадите одну пробирку сотруднику. Другую возьму себе и лично отдам на исследование в другое место. Если откажетесь от такого плана, подам на вас, на медцентр и на его владельца в суд!
Доктор поднялся:
– Анна Ивановна, вам необходимо надеть одноразовую «пижаму», шапку, маску, бахилы-сапоги и перчатки. Для Евгении Петровны губительна любая инфекция.
– Без вас знаю, – буркнула Анна, потом перевела взгляд на меня и прошептала: – Очень боюсь навредить мамочке! Вы уверены, что ей не станет хуже?
– Это просто укол, – ответила я. – Наверняка у больной стоит катетер. Ведь так? Аня, задайте этот вопрос врачу.
– У мамы стоит… э… катетер?
– Да, – коротко ответил врач.
– Ей не причинят боль?
– Нет, – сквозь зубы отрезал хозяин кабинета.
– Тогда пошли, – скомандовала наша клиентка.
– Слушай внимательно, – затараторила Олеся. – Надо полностью исключить меня из подозреваемых. Валерка должен точно знать, что я вообще ни при чем, а запись нежного воркования в его автомобиле сделала любовница! Она гадина! Решила поставить законную жену в известность о своем существовании! Поняла, о чем говорю?
– Не очень, – призналась я.
Воротникова вытащила из кармана мобильный: