Выдающийся логик Рэймонд Смаллиан присутствовал на семинаре философа Алана Росса Андерсона. Семинар был посвящен солипсизму[47]. Участники два часа спорили до хрипоты, но так и не пришли к согласию. «И тогда, — пишет Смаллиан, — я встал и сказал:
— С этого момента я объявляю себя антисолипсистом. Существуют все, кроме меня». [17, стр. 197–198]
На Ереванской конференции 1967 г. по нелинейным оптическим эффектам в конденсированных средах один из американских делегатов обратился к советскому физику В.М.Файну:
— How are you? (Как поживаете?)
Тот ответил немедленно.
— I am Just Fine. (Игра слов: по англ. fine — значит отлично, хорошо) [18, стр. 7]
Академик Марков на вопрос, что такое математика, ответил: «Математика — это то, чем занимаются Гаусс, Чебышев, Ляпунов, Стеклов и я». [18, стр. 14] [36, стр. 21]
Энрико Ферми был членом Итальянской академии наук. Заседания ее проходили во дворце и обставлялись всегда чрезвычайно пышно.
Опаздывая на одно из заседаний, Ферми подъехал ко дворцу на своем маленьком «фиате». Выглядел он совсем не по-профессорски, имел довольно затрапезный вид, был без положенной мантии и треуголки. Ферми решил все же попытаться проникнуть во дворец. Преградившим ему путь карабинерам он отрекомендовался как «шофер Его Превосходительства профессора Ферми». Все обошлось благополучно. [18, стр. 18]
Физик-теоретик Пауль Эренфест обучил цейлонского попугая четко произносить по-немецки фразу:
— Но, господа, это уже не физика!
Этого попугая Эренфест выдвигал в председатели на дискуссиях о новой квантовой механике. [18, стр. 21] [25, стр. 55]
Американский физик Роберт Милликен (1868–1953) был известен своей словоохотливостью. Подшучивая над ним, его сотрудники предложили ввести новую единицу — «кен» для измерения разговорчивости. Ее тысячная часть, то есть милликен, должна была превышать разговорчивость среднего человека. [18, стр. 28]
Дирак любил потеоретизировать на самые различные темы. Однажды он высказал предположение, что существует оптимальное расстояние, на котором женское лицо выглядит привлекательнее всего; поскольку в двух предельных случаях — на нулевом и бесконечном расстоянии — «привлекательность обращается в нуль» (ничего не видно), то между этими пределами, естественно, должен существовать максимум. [18, стр. 30]
Интересный пример того, как можно использовать слова для количественного описания результатов измерений, был приведен профессором Чикагского университета Гейлом. Профессор работал в лаборатории с одним своим студентом, и они не знали, под каким напряжением — 110 или 220 вольт — находились клеммы, к которым они должны были подключить аппаратуру. Студент собрался сбегать за вольтметром, но профессор посоветовал ему определить напряжение на ощупь.
— Но ведь меня просто дернет, и все, — возразил студент.
— Да, но если тут 110 вольт, то вы отскочите и воскликнете просто: «О, черт!», а если 220, то выражение будет покрепче. [18, стр. 40] [40, стр. 360]
Давид Гильберт сказал однажды об одном из своих бывших учеников: «Он стал поэтом, для математики у него было слишком мало воображения». [18, стр. 42] [24, стр. 74] [25, стр. 52]
На одной из своих лекций Давид Гильберт сказал:
— Каждый человек имеет некоторый определенный горизонт. Когда он сужается и становится бесконечно малым, он превращается в точку. Тогда человек говорит: «Это моя точка зрения». [18, стр. 44] [36, стр. 18]
ebooksa