Рокфеллер-центр, вознесшийся почти на триста метров ввысь в самом сердце Манхэттена, напротив собора Святого Патрика и сияющих витрин магазинов Пятой авеню, к пятидесятым годам стал не только одним из самых узнаваемых символов деловой столицы мира, но также и излюбленным местом самих жителей мегаполиса. Помимо крупных частных корпораций, теперь, во времена мощного подъема экономики, считавших за честь арендовать здесь офисы и целые этажи, в здании также располагались главные благотворительные фонды страны и национальные теле- и радиовещательные агентства. У подножия здания каждую зиму заливали огромный каток, на котором часами катались сотни желающих — в основном дети и подростки. Наконец, любой человек мог зайти внутрь здания на небольшую экскурсию, чтобы полюбоваться прекрасной лепниной в стиле ар-деко, украшавшей его широкие коридоры и лестницы.
В это погожее, теплое и уже совсем весеннее утро в
Тем более странно, что этот гость в тот момент не был ни видным политиком, ни знаменитым бизнесменом: с виду это был самый обычный невысокий крепкий мужчина с густыми черными усами. В отличие от большинства его родственников, в нем не было ни капли наносного аристократизма: он прошел почти всю войну в ранге офицера артиллерии британской армии. В свободное время увлекался научными экспериментами и даже после того, как возглавил крупнейший в Англии инвестиционный фонд, всегда требовал, чтобы его называли просто Эдди. Лишь на визитной карточке значилось его полное родовое имя: Эдмунд Леопольд Ротшильд. Удивительно, что представители двух богатейших семей мира, поделивших между собой едва ли не всю планету, в это утро встречались с глазу на глаз, вероятно, впервые в истории. И проходила эта встреча хоть и в офисе, но в довольно неформальной обстановке. Собственно, загодя ее никто и не планировал: Дэвид Рокфеллер лишь пару дней назад узнал, что «Эдди» как раз находится в Нью-Йорке по делам своего фонда, и тут же позвонил ему. Им надо было обсудить весьма деликатный вопрос, и хорошо, что это можно было сделать не по телефону.
Троих братьев Рокфеллеров, вместе наследовавших большую часть империи их деда, объединяло, пожалуй, лишь одно: кипучая, порой выплескивавшая через край деловая энергия и амбиции, не знавшие границ. Внешне они были совершенно не похожи, да и области их интересов тоже были разными. Но зато они неплохо дополняли друг друга. В отличие от их деда, деньги и бесконечное приращение гигантского состояния не были единственной целью их жизни двадцать четыре часа в сутки. Каждый из них старался реализоваться в своей собственной любимой нише. Старший, Нельсон Рокфеллер, формально считался главой бизнеса семьи, в том числе был директором Рокфеллер-центра, но на самом деле почти все время занимался только политикой. Он почти пятнадцать лет проработает губернатором штата Нью-Йорк и даже будет баллотироваться в президенты США, но скандал, связанный с внезапным разводом и женитьбой на любовнице, заставит снять свою кандидатуру с президентской гонки, в которой, по мнению социологов, у него были хорошие шансы на победу. Нельсон всегда выглядел очень представительно, казался спокойным, а очки в толстой оправе делали его похожим на ученого или писателя. Средний брат, Лоуренс, напротив, был непоседой и вел себя очень нетрадиционно для «денежного мешка»: редко носил костюмы, страстно увлекался авиацией, испытывал новые модели самолетов и даже возглавлял национальное общество изучения «летающих тарелок». Как ни странно, при этом он имел прекрасное чутье на новые выгодные инвестиции и впоследствии основал ряд успешных компаний в сфере высоких технологий, приумножив тем самым семейное состояние. Но самым интересным из них троих все же был младший, Дэвид. Прирожденный банкир, он сделал свой Chase Manhattan Bank первым в мировой истории поистине глобальным финансовым учреждением, протянувшим еще в далекие пятидесятые годы щупальца по всему миру: от Америки до Австралии, от Чили до Советского Союза. Одновременно больше чем полвека он беспрестанно участвовал почти во всех важнейших мировых политических событиях — воистину у него была энергия семерых человек (возможно, поэтому много позже, в старости, ему понадобилось семь пересадок сердца).
Встреча была назначена на утро пятницы, и, для того чтобы обстановка была как можно более спокойной, сотрудникам контор, занимавших два верхних этажа Центра, был предоставлен выходной. На рецепции, украшенной полотнами в модном стиле современной американской живописи и огромным аквариумом, дежурила лишь пара строгих, вышколенных секретарш.
В переговорной Лоуренс с большим интересом рассматривал обложку свежего выпуска журнала Time. На ней была фотография огромного «гриба» ядерного взрыва: Америка на далеком тихоокеанском атолле Бикини только что испытала первую в истории водородную бомбу.
— Пятнадцать мегатонн. В тысячу раз мощнее, чем в Хиросиме. Весь Нью-Йорк от этого «малыша» мгновенно стал бы просто черной зияющей воронкой.
— Жалко, что у Советов теперь тоже есть такие игрушки. Чертовы Розенберги. Правильно, что их поджарили на электрическом стуле. Передали Сталину секреты ядерной бомбы, и теперь «красные» думают, что они с нами во всем на равных.
Нельсон как обычно неторопливо расхаживал по роскошной переговорной, словно разучивая очередную речь. Общительный Дэвид тоже присоединился к разговору:
— На днях, на благотворительном вечере фонда Карнеги, я общался с одним физиком. Он сказал, что если русские доставят тайно на субмарине атомную бомбу к нам под нос, в Гудзонов залив и взорвут ее под водой, то весь Нью-Йорк мгновенно смоет мощным цунами и никто не успеет понять, что происходит. Хорошо, что у Эйзенхауэра есть яйца и он ведет самую жесткую политику — не дает коммунистам слишком громко бряцать оружием.
Дальше разговор перешел на чисто семейные темы и продолжался вплоть до прихода гостя из Британии, прибывшего точно ко времени. Эдмунд Ротшильд был без охраны и сопровождающих, а последние два этажа взбежал по лестнице, по-мальчишески перепрыгивая через ступеньки.
После недолгих представлений разговор зашел о бизнесе. Казалось, что Эдмунд был весьма доволен ходом своих дел.
— Господа, кстати, поздравляю вас! Фондовый индекс Америки наконец-то поставил новый рекорд, побив пик 1929 года! Но на этот раз рынок точно не упадет — будет только продолжать расти! Я лично пару лет назад дал указание брокерам моего фонда покупать акции американских сталелитейных компаний, и с тех пор они взлетели в несколько раз!
Династия Ротшильдов была на сто лет старше Рокфеллеров, потому к середине XX-го века она казалась намного более запутанной и разветвленной. Существовала мощная британская ветвь наследников, вот уже более ста лет контролировавшая Банк Англии и через него — крупные английские частные банки. Затем французская ветвь: тоже связанная с банками, но все же не настолько сказочно богатая. Зато французские Ротшильды колоссальным образом влияли на политику страны, иногда почти напрямую назначая ее президентов, а также «для души» владели несколькими роскошными старинными поместьями к северу от Бордо, в которых делалось, возможно, лучшее в мире красное вино. Германская ветвь Ротшильдов была вынуждена эмигрировать из страны при нацистах, но продолжала иметь интересы в ряде крупных немецких банков через своих доверенных лиц и партнеров. Прочие ветви — голландская и новая американская — имели в масштабах семьи второстепенное значение. Разумеется, помимо участия в американской Федеральной резервной системе, ставшей одним из величайших проектов Ротшильдов в истории их династии. Однако то, как на самом деле устроена сложная система взаимосвязи между ветвями семьи, было и остается самой тщательно охраняемой тайной этого банкирского дома. Эдмунд не был его главой в силу относительной молодости, но по роду его деятельности и личным интересам он представлялся самым удобным контактом для Дэвида Рокфеллера.
Предметом встречи было создание всемирного клуба, который бы направлял разобщенную политику западных стран, а также обеспечивал их защиту от опасного коммунистического блока.
— Но почему в Голландии? Такой форум можно было бы провести с куда большим размахом в Лондоне, а еще лучше, здесь, в Нью-Йорке!
Дэвид Рокфеллер, в своем стиле, хитро сощурился и ответил почти ласковым тоном:
— Эдди, как раз лишней шумихи нам и нужно избежать. Суть конференции в том, чтобы донести до влиятельных людей мира нашу с вами точку зрения и сделать это лично, без посредников. Освещения в прессе — не нужно.
Нельсон Рокфеллер поддержал брата:
— Принц Голландии — один из главных акционеров нефтяной компании Royal Dutch Shell. Она была основана при участии нашего деда, и с тех пор у нас постоянный близкий контакт с королевской семьей Нидерландов. Можете даже назвать это теплой дружбой. Принц Бернард — смелый человек. В юности по глупости вступил в СС, но затем одумался и во время войны лично расстреливал «Юнкерсы» из зенитки, установленной на крыше королевского дворца в Амстердаме, отчаянно рискуя жизнью. После войны он многое сделал для развития его авиакомпании KLM. Принц — один из богатейших людей Европы, хотя публично об этом неизвестно: активы оформлены на доверенных людей. Он сам порекомендовал нам одно тихое место в глубине старой Голландии, где проще всего обеспечить безопасность.