«Как жалко, что картину прозевал, — вдруг вспоминает он. — А может, все-таки успею. Пять выстрелов всего».
«Как жалко, что лица не видно, — думает полковник. — Спина как будто ничего… Спокойная спина».
Тюпин вытер руки носовым платком, чтобы не скользили на рукоятках, нагнулся… На небо посмотрел… пожал плечами…
«Хорошо, — улыбался полковник. — Хорошо».
Стемнело. Дождь не прекращался. Один из генералов кивает головой. Солдат с наушниками и рацией, стоящий около, подносит ко рту микрофон, как эскимо на палочке.
Засуетилась служба полигона. Один бежит туда, другой — сюда. Полковник внешне спокоен, как всегда. Подтянут. Только разве что плотнее сжались губы и брови сдвинулись не то беспомощно, не то драчливо.
У орудия сгорбились и окаменели двое. Вот дали луч и ткнули им, как шпагой, в черноту. Водянистая пелена, и далеко-далеко — танк. Пока он неподвижен.
Это мишень.
Луч погас. Проверка…
Снова луч.
Тесно стоят поверяющие. Молчат. Полковник, неподвижный как монумент, держит в руке потухшую сигарету. Ее уже не раскурить — размочил дождь.
Вот луч погас. Темно и тихо. Посвистывает рация, булькает под станиной вода.
«Сейчас начнется, — думает Тюпин. — Сейчас». И чувствует, как тело начинает мелко лихорадить. Несколько томительных секунд, и… сирена!
И в этот последний момент он остро почувствовал невероятную, огромную ответственность. Сжало вдруг и сердце и дыхание. Какое коротенькое слово «полк»… всего четыре буквы. Но это и полковник, и остальные офицеры, сержанты и солдаты, и те, что в кино, и те, что картошку чистят, дневалят, на посту стоят, и те, кто отслужил давно, — и всех их Тюпин может прославить или… Эта мысль ужаснула его, высушила губы и заставила до боли в глазах смотреть в тревожную темноту.
За всех в ответе! За целый полк!
Тюпин прогонял воспоминания — опасно отвлекаться. Он сидел и ждал… Безжалостно текли секунды, текли особенно неторопливо, как будто проверяли нервы, а он сидел весь собранный, напрягшийся, как спринтер перед стартом…
Луч озарил в кромешной мгле стремительно бегущую мишень. Орудие тут же полыхнуло, в ушах зазвенело. Упала гильза. И снова луч, и снова из ствола сверкнула молния, ударил гром, и задымилась в луже гильза.
И снова луч, и снова дрогнула земля!
Полковник не верил своим глазам. Дышать перестал. Обман зрения какой-то… Он ясно видел — все три трассы пересекли мишень. Накрытие! Накрытие! Накрытие!
А Тюпин работал. Все мысли и воспоминания куда-то улетели, и он не чувствовал ни рук, ни головы, ни тела. Остались: луч, прицел, бегущая мишень и рукоятки. В горле у Тюпина скопилась слюна, но даже сглотнуть было некогда.
ebooksa