Глава 43
Впервые за последние двадцать лет генерал Гарбер убил человека. Он не собирался этого делать. Хотел лишь оглушить его и забрать оружие. Только и всего. Этот боец был одним из часовых, расставленных в линию в ста ярдах к югу от здания суда. Гарбер незаметно прокрался по лесу в одну и в другую сторону, высматривая их. Неровная линия часовых, ярдов сорок-пятьдесят между соседними, двое крайних на обочине дороги, а остальные в лесу.
Гарбер выбрал того, который был ближе всех к прямой линии между ним и большим белым зданием. Судьба этого часового оказалась предрешена. Гарберу нужно было получить прямой доступ к зданию. И ему нужно было оружие. Поэтому он выбрал часового и осторожно приблизился к нему. Захватив камень размером с кулак, который выковырял из сырой земли в лесу, он подошел к часовому сзади.
Его задачу упростило то, что часовые не имели необходимой подготовки. В лесу часовые должны постоянно находиться в движении. Ходить туда и обратно вдоль участка периметра, который им поручено охранять. В этом случае, если напасть на одного из них, остальные сразу же это обнаружат. Однако эти часовые неподвижно стояли на месте, наблюдая и вслушиваясь. Неправильная тактика.
Тот часовой, которого выбрал Гарбер, был в армейской кепке камуфляжной расцветки. Однако это был не тот камуфляж. Черные и серые полосы, заботливо предназначенные для того, чтобы создавать действенную маскировку в условиях города. Однако в лесу, пронизанном лучами солнца, они были совершенно бесполезны. Зайдя к часовому сзади, Гарбер замахнулся камнем. Аккуратно ударил его по затылку.
Удар получился слишком сильным. Проблема заключается в том, что все люди разные. Нет возможности сказать наперед, какого усилия окажется достаточно. Это не бильярд. Там для того, чтобы закатить шар в угловую лузу, требуется ударить по нему кием с определенной силой. Однако человеческие черепа разные. Одни твердые. Но у этого часового череп оказался хрупким. Он проломился словно яичная скорлупа, спинной мозг разорвался в самой верхней точке, и часовой умер еще до того, как рухнул на землю.
– Проклятье! – выдохнул Гарбер.
Его не беспокоила этическая сторона проблемы. Нисколько не беспокоила. Сорок лет постоянного общения с крепкими, закаленными людьми, свернувшими на кривую дорожку, определили для него многие этические моменты. Гарбера беспокоили мухи. Человек, находящийся без сознания, мух не привлекает. Мертвый – привлекает. Кружащие в воздухе мухи подают тревожный сигнал. Предупреждают остальных часовых: один из вас убит.
Поэтому Гарбер незначительно изменил план. Забрав у убитого М-16, он прошел дальше, чем собирался первоначально. Остановился всего в двадцати ярдах от того места, где заканчивались деревья. Походил вправо и влево, пока не нашел каменистую россыпь в десяти ярдах от края леса. Именно здесь будет то место, где он незаметно проникнет на территорию противника. Укрывшись за деревом, Гарбер опустился на корточки. Разобрал винтовку и проверил ее состояние. Снова собрал и стал ждать.
В четвертый раз перекрутив назад видеокассету, Гарленд Уэбстер снова просмотрел то, что произошло. Мгновенно появившееся розоватое облачко, падающий охранник, второй охранник, пытающийся убежать прочь, резкий переход видеокамеры на общий план, чтобы захватить всю поляну. Второй охранник вдруг падает на землю. Затем долгая пауза. Потом сумасшедший рывок Ричера. Ричер раскидывает трупы, перерезает веревки, утаскивает Макграта под защиту леса.
– Мы ошибались насчет этого парня, – признался Уэбстер.
– Жаль, что здесь нет Гарбера, – заметил генерал Джонсон. – Я должен буду перед ним извиниться.
В наступившей тишине вдруг прозвучал голос адъютанта:
– У разведывательных самолетов горючее на исходе.
Джонсон кивнул.
– Отошли один назад. Теперь оба здесь больше не нужны. Пусть сменяют друг друга.
Адъютант связался с базой Петерсон, и через полминуты три из шести экранов в командной машине погасли. Самолет, летавший по внешнему кругу, развернулся и взял курс на юг. Второй перешел на более плавные круги, уменьшив фокусное расстояние объективов так, чтобы держать под наблюдением весь район. Крупный план поляны уменьшился до размеров монеты, и в правом нижнем углу появилось здание суда. Три одинаковых изображения на трех экранах, по одному для каждого из присутствующих в машине. Уэбстер, Джонсон и его адъютант подались вперед, прильнув к экранам. Внезапно в кармане Уэбстера запищала рация.
– Уэбстер? – послышался голос Боркена. – Ты меня слышишь?
– Да, слышу.
– Что случилось с самолетом? У вас что, пропадает интерес?