– Огорчена.
– Это ничего не изменит, – заверил ее он.
– Тогда зачем это делать?
– Потому что так нужно.
Джоди ничего не ответила.
Так они и заснули в объятиях друг друга, наполненные отголосками меланхолии. Утром времени продолжить разговор не было. Джоди приняла душ и ушла, не позавтракав, не спросив Ричера, чем он будет заниматься и когда намерен вернуться. Ричер умылся, оделся, запер квартиру, спустился вниз и увидел Лизу Харпер, которая уже дожидалась его. На ней был третий костюм, и она опиралась на бампер машины Бюро. День был ясный и холодный, ее волосы сияли на солнце. Машина стояла у бордюра, и другие водители, которым приходилось ее объезжать, недовольно сигналили. Агент Бюро неподвижно сидел за рулем, уставившись прямо перед собой. В воздухе висел шум.
– Как ты? – спросила Харпер.
– Все в порядке, – ответил Ричер.
– Тогда поехали.
Водитель, борясь с транспортным потоком, преодолел двадцать кварталов в сторону от центра и заехал в тот самый подземный гараж, в который когда-то привозила Ричера Ламарр. Они воспользовались тем же лифтом в углу. Поднялись на двадцать первый этаж. Вышли в тот же самый безмолвный серый коридор. Водитель, в качестве хозяина шедший первым, указал налево:
– Третья дверь.
В кабинете за письменным столом сидел Джеймс Козо. У него был такой вид, словно он просидел так уже целый час. Козо был в одной рубашке. Пиджак висел на плечиках на вешалке из гнутого дерева. Козо смотрел телевизор, канал политических новостей. Корреспондент что-то оживленно рассказывал, стоя на фоне Капитолия.
– И конца этому не видно, – заметил Козо, увидев вошедших.
Кивнув Харпер, он закрыл папку. Убавил звук телевизора, отодвинулся от стола и потер ладонями свое узкое лицо, словно умываясь без воды.
– Итак, что вам нужно? – спросил Козо.
– Адреса, – ответил Ричер. – Адреса ребят Петросяна.
– Тех двоих, которых ты отправил в больницу? Они вряд ли обрадуются, увидев тебя.
– Зато они обрадуются, когда я буду от них уходить.
– Ты собираешься снова делать им больно?
– Возможно.