– На стоянке.
– Пошли.
Все время службы в армии подъем для Риты Симеки происходил ровно в шесть часов утра, и она сохранила эту привычку в новой, гражданской жизни. Из двадцати четырех часов она спала в сутки шесть, с полуночи до шести утра, то есть четверть своей жизни. А потом просыпалась, чтобы столкнуться лицом к лицу с оставшимися тремя четвертями.
Бесконечная череда пустых дней. Поздняя осень, в саду делать нечего. Зимой в этих местах слишком холодно, и молодые растения не выдержат морозов. Поэтому все посадки приходятся на весну, а прополка и обрезание завершились еще в конце лета. Половину осени и зиму двери дома оставались запертыми и Рита не выходила на улицу.
Сегодня она решила поработать над Бахом. Отточить до совершенства трехголосные инвенции. Рита обожала их. Ей очень нравилось, как музыка двигалась вперед безукоризненно логически, до тех пор пока не завершалась тем, с чего начиналась. Подобно лестнице Мориса Эшера, которая вела вверх и вверх до самого основания. Восхитительно. Но это были очень сложные пьесы. Рита исполняла их медленно. В первую очередь она запоминала нужные ноты, затем оттачивала артикуляцию, потом работала над интонацией и в самую последнюю очередь отрабатывала темп. Нет ничего хуже, чем исполнять Баха быстро и плохо.
Приняв душ, Рита оделась в спальне. Сделала она это быстро, потому что в доме было прохладно. На северо-западе осень бывает сырой и промозглой. Но сегодня небо расчистилось. Выглянув в окно, Рита увидела на востоке первые лучи рассвета, рассекавшие небо спицами из полированной стали. Она решила, что день будет облачный, но с проглядывающим изредка солнцем. Такой, каких ей уже пришлось пережить много. Ни хороший, ни плохой. Но терпимый.
Задержавшись на мгновение в подземном коридоре, Харпер провела Ричера к лифту, и они вышли на улицу. Прошли, ежась от холода, к ее машине, крохотной двухместной модели желтого цвета. Ричер мысленно отметил, что видит эту машину впервые. Харпер отперла дверь, Ричер нагнул голову и сложился пополам, чтобы поместиться в салоне. Недовольно посмотрев на него, Харпер бросила ему на колени свою сумку и села за руль. Внутри было очень тесно, и она, переключая передачи, задела своим локтем локоть Ричера.
– Как ты собираешься попасть в Портленд?
– Придется лететь обычным авиарейсом. Езжай в Национальный аэропорт. У тебя кредитные карточки с собой?
Харпер покачала головой.
– На всех перерасход. Они нигде не принимаются.
– Все?
– Я сейчас на мели, – пояснила Харпер.
Ричер промолчал.
– А ты?
– Я всегда на мели.
Пятая трехголосная инвенция Баха считается самой сложной из всего опуса, но Рита Симека любила ее больше всего на свете. Она полностью зависела от эмоционального настроя, который задавался мозгом и проходил через плечи и руки к пальцам. Эмоциональный настрой должен быть капризным, но в то же время уверенным. Все произведение представляет собой очаровательную безделушку, и эмоциональный настрой должен передавать это; но для того, чтобы иметь возможность развиваться дальше, звучать инвенция должна очень серьезно. Она должна быть безукоризненно отточенной, но одновременно сумасбродной. В глубине души Рита считала, что Бах был немножко сумасшедший.
Помогал рояль. Он звучал достаточно громко и вместе с тем нежно и изящно. Рита дважды исполнила произведение от начала до конца в замедленном темпе и испытала удовлетворение от услышанного. Она решила поиграть еще три часа, затем сделать перерыв, пообедать и заняться домашними делами. Насчет вечера Рита еще не определилась. Может быть, надо будет поиграть еще немного.
– Так как же мы попадем в Портленд? – снова спросила Харпер.
ebooksa