— Райздрав, Татьяна Васильевна, моя забота и сельсовета. Вот завтра, если ты не против того, можно и съездить в райздрав. Там сразу и договоримся про все.
— А чего ей против иметь? — сказал Матвеев. — Завтра и поезжайте с богом. Глядишь, и в наших Гореликах свой доктор будет.
В райздраве ждали ее, и заведующий — тоже вчерашний фронтовик, без руки, — не скрывал этого.
Председатель завел разговор издалека, исподволь, а он замахал на него культей.
— Знаю, все знаю! Мне в больнице уши прожужжали. Сам собирался к вам в гости, да ты, старый лис, опередил меня.
— Тебя не опереди, — усмехнулся председатель, — вмиг к себе в райцентр человека сманишь.
— У тебя, пожалуй, сманишь!
В тот же день и оформили Татьяну на работу, и заведующий взялся лично уладить дела в военкомате, чтобы она могла получать пенсию: трудность заключалась в том, что Татьяна приехала не по назначению, указанному в предписании.
— Лошадку бы надо выделить, — сказал председатель, хитро прищуриваясь. — Небось, и в Заполье, и в Пудощи Татьяне Васильевне придется ездить. — Конечно, он имел в виду использовать лошадку и для колхозных нужд, потому что знал: люди в деревнях привыкли обходиться без врача, лишний раз звать не станут, да и телефонной связи между деревнями нет.
— Лошадку выделим, — сказал заведующий. — И возницу можем оформить, штаты есть. А вот с кормами худо.
— Прокормим, чего там! Для народного здоровья и всеобщего благосостояния не пожалеет колхоз лишнюю охапку сена. А возницей Троху поставим.
— Ох хитер, ну и хитер же ты, Федор Игнатьич! Знаю твои замашечки, не думай.
— В чем же это хитрость моя?
— Да чтобы ты без выгоды для себя дал что-нибудь?.. — И опять погрозил культей. — Вы, Татьяна Васильевна, не очень-то позволяйте ему гонять лошадку. Это специальный, медицинский транспорт. Что еще?.. Медикаментами, какие имеются в наличии, обеспечим. Инструментарий также дадим. У нас кое-что имеется. Здесь немецкий госпиталь располагался, оборудование у них чертовски хорошее! А вывезти не успели, спешили драпать. Даром что «Мертвая голова» под боком оборонялась.
— Партизаны хорошо помогли, — не удержался председатель. Он сам партизанил и потому не мог упустить случая вставить словцо.
— И партизаны, — подтвердил заведующий.
Так и сделалась Татьяна местным доктором. По штатному расписанию числилась-то она фельдшером, но люди иначе как доктором ее не звали. Поначалу она боялась, что не справится, — знаний и опыта маловато, а в деревне надо уметь лечить все, — но как-то быстро освоилась с новым для себя положением. Судьба как бы сама, без участия Татьяны, показала дорогу. А главное, что она оказалась нужной людям. Значит, еще не все пропало. Человек не погибает, не растворяется в своих горестях и несчастьях, покуда он кому-то необходим, покуда может помочь другому.
Она с удовольствием, как истосковавшаяся по собственному дому хозяйка, взялась за оборудование медпункта — для него выделили две комнаты в большом и полупустом доме сельского Совета. Ей помогал Троха, в свободную минутку приходил и Матвеев. Деревенские бабы, жалея ее, вымыли, выскоблили полы и стены, на окнах появились марлевые занавески, Полина Осиповна пожертвовала два пестрых домотканых половика, а Колька Ромашов намалевал красивыми буквами и самолично прибил над входом в медпункт вывеску: «АМБУЛАТОРИЯ СЕЛА БОЛЬШИЕ ГОРЕЛИКИ».
Татьяна преображалась прямо на глазах, и больше всех радовался этому Матвеев. Радовался, хотя и понимал, что именно пробудившийся к жизни интерес заставит Татьяну рано или поздно уехать отсюда, вернуться к дочке, в семью мужа...
«А может, — иногда думал он с надеждой, — она заберет дочку сюда?.. Чем ей плохо здесь?..»
ebooksa