— О чем вы говорите! Что же я?.. Ведь вам поесть и отдохнуть необходимо! Сюда, пожалуйста. — Врач отдернул простыню, служившую ширмой, и показал на топчан. — А я сейчас пойду распоряжусь, чтобы накормили вас.
— Не надо. Я посижу... — И тотчас свалилась.
Она проспала часа три, а когда проснулась, в приемном покое, кроме дежурного врача, был и хирург, женщина, и еще какие-то люди. Врачи или медсестры.
— Ну, моя дорогая, — сказала хирург, присаживаясь рядом на топчане, — вы спасли мальчику жизнь! Невероятно, но это так. — Она даже руками развела.
— Все в порядке? — обрадовалась Татьяна.
— Правую ступню пришлось ампутировать. Но в данном случае это большое счастье.
— Жаль все-таки.
— Что жаль, когда он жив! Вы хоть понимаете, что сделали? Чудо! Самое настоящее чудо!.. А как себя чувствуете?
— Спасибо, хорошо.
— Вы так крепко спали. Вам глюкозу вводили, не слышали?
— Нет... — Татьяна улыбнулась виновато. — Знаете, я страшно боюсь уколов.
— Да что вы говорите!
— Честное слово.
— Поразительно!
— Татьяна Васильевна, ночь на дворе, пора бы ехать, — напомнил о себе Троха. — А то и к утру не доберемся.
— Да, да, едемте Тимофей Тимофеевич.
— Мы тут кое-что собрали вам, — поднимаясь, сказала хирург. — Бинтов немножко, йод, спирт.
— Вот за это огромное спасибо! Мало ли что...
Ночь была не темная, но все же, когда въехали в лес, Татьяне сделалось страшно. Казалось, что в деревьях, вплотную обступивших дорогу, шевелятся, передвигаются вслед за бричкой какие-то тени. Память услужливо подсказывала слышанные едва ли не в детстве истории про леших, водяных и прочую нечисть, живущую в лесах, и чем больше хотелось забыть эти истории, не вспоминать их, тем явственнее и зримее они оживали в деревьях и придорожных кустах...
— Тимофей Тимофеевич, — дрожа от страха, сказала Татьяна, — чего вы все молчите?