— Э-э, Захар Михайлович, так дело не пойдет! — Сивов шутливо погрозил ему пальцем. — Прежде всего, вы были не в эвакуации, а выполняли важнейшее задание партии, Родины. Вы принимали участие в обеспечении фронта всем необходимым и можете считать, что это была командировка! И потом... Там, в тылу, люди тоже не хлебали жирные щи из большой миски.
— Так-то оно так, — сомневался Антипов. — А все же тыл — не блокадный Ленинград.
Сивов подсел к нему.
— Как бы поточнее выразиться?.. В сознании некоторых наметилась не совсем правильная точка зрения. Кое-кто считает, что воевавшие и воюющие на фронте, пережившие блокаду — герои, а остальные между прочим...
— И почему это неправильная точка зрения?
— На проверку выходит, что не все показали себя подлинными патриотами и здесь!
— Это недоразумение, — сказал Антипов убежденно.
— Исключение из правил? — Сивов усмехнулся.
— Да.
— Согласен. Но и в глубоком тылу люди не сидели сложа руки в ожидании, когда им на блюдечке принесут победу. Без тыла не может быть фронта. И куда же, если уж мы с вами заговорили об этом, отнесем миллионы советских людей, не по своей воле оказавшихся на временно оккупированной территории? В какой список?.. А массовый героизм жителей Сталинграда, Севастополя, Одессы, Харькова!.. Тысяч городов и сел нашей страны. Слов нет, героизм и мужество ленинградцев навечно будут вписаны в историю... Но нам, пережившим блокаду, нельзя, не позволительно кичиться этим. Гордиться можно, не забывая о том, что
— Простите за нескромность, — сказал Антипов. — Вы в блокаду находились в Ленинграде? — Он далеко не со всем, что было сказано Сивовым, соглашался, и потому задал этот вопрос. «Был» или «не был» здесь Сивов — от этого, возможно, зависело главное. Если не все.
— Допустим, не был, — улыбаясь, ответил Сивов. — Это меняет дело?..
— Мне надо подумать.
— Отвечаю: был. — Он вздохнул и отвернулся к окну. Сказал тихо, как бы только для себя: — У меня сынишка восьми лет умер от голода, не успел отправить в тыл...
Сивов мог бы, но не хотел или не считал нужным рассказать, как это случилось. Сын его спал вместе с матерью, чтобы теплее было. Она проснулась утром, а он холодный уже. Спала с мертвым... Закричала: «Андрей, Андрей, скорее врача!..» Сивов на руках — именно на руках, не на саночках — отнес тело сына на кладбище, а жена пойти не смогла. Нашел кусок от сломанной чугунной скамейки и ею выдолбил могилу.
Он вернулся к столу, сел и, точно откинув тяжелые воспоминания, проговорил спокойно:
— Заседание парткома, видимо, мы соберем десятого. И просьба к вам, Захар Михайлович: пока не рассказывайте никому о нашем разговоре, чтобы не будоражить народ. Если вопросов ко мне нет... — Он поднял голову.
— Все ясно.
— Тогда до встречи, Захар Михайлович. И не забудьте, что выступаете на парткоме.
— Не забуду, — сказал Антипов. — А насчет того, что вы мне говорили тут... Я все-таки подумаю, Андрей Павлович.