— Хочу!
И снова Анатолий Модестович поймал себя на мысли, что никогда не покупал жене мороженое.
Они долго и бестолково бродили по галереям «Гостиного двора». Клавдия Захаровна нашла материал. Анатолий Модестович расстегнул плащ, чтобы вынуть деньги, и тут она обратила внимание, что у него сильно заношена рубашка. На складке воротника топорщилась бахрома.
— Бреешься редко, — укоризненно сказала она.
— Через день, как всегда.
— Знаю я твое через день! Не заставишь — не побреешься. — И было ей радостно сознавать, что никто не напоминает ему о бритье. Значит, некому...
Теперь они искали рубашку. Анатолий Модестович доказывал, что это совершенно излишне — покупать рубашку, что у него есть несколько штук, но Клавдия Захаровна стояла на своем.
— Не спорь, я знаю, что делаю!
В ее голосе звучало недовольство, какое бывало каждый раз, когда она настаивала на чем-то, а он не соглашался. Обычно это злило его. Казалось, что жена упрямствует из самолюбия, лишь бы настоять, но сегодня и ее настойчивость была приятна ему.
Клавдия Захаровна выбрала голубую рубашку и сама заплатила за нее.
— Я хочу есть, — сказала она, когда они наконец вышли на улицу. — Зайдем в пирожковую.
— В ресторан! — заявил Анатолий Модестович.
— Ты сошел с ума! Там страшно все дорого и два часа будешь ждать, пока подадут.
— Все равно! Только в ресторан.
Поистине это был день больших и маленьких открытий — в ресторане они тоже никогда не были вдвоем.
Анатолий Модестович заказал цыплят табака, икру, коньяк и шампанское. Клавдия Захаровна потянулась рукой, чтобы заглянуть в меню.
— Неудобно, люди кругом, — остановил он.
— Сколько же это стоит? — шепотом спросила она.
— Не дороже денег. — Анатолий Модестович подумал, что на обратную дорогу у него хватит, а на месте (именно «на месте», не дома!) можно перезанять до получки.
— Увидал бы отец, как мы с тобой шикуем. Ох и влетело бы нам!