Он поднял и поцеловал ее.
— Да, Розамунда! Ты — моя. Даже смерть не разлучит нас. Я получил от тебя доказательство твоей любви, и я счастлив! Пусть судьба гонит меня теперь — удары ее для меня ничто.
Он отдал девушку в объятия Идуэллы и, став на середину залы, возгласил:
— Венецианцы! Вы решились предать меня всей строгости закона. Мне уже нельзя надеяться на прощение! Жизнь моя скоро кончится — но сперва нужно кое-что объявить вам! Вы видите во мне убийцу Конари, Дондоли, Сильвио. Хотите ли знать, кто подкупил меня убить их?
Он свистнул. Двери растворились; вбежала стража и схватила всех главарей заговора.
— Вы знаете свой долг, — сказал Абеллино стражам, — отвечаете жизнью за ваших пленников. Венецианцы! Взгляните на этих подлецов: им должны вы отплатить за смерть лучших ваших граждан! Я обвиняю в убийствах их — и даже самого кардинала.
Обвиненные были в смятении. Ни один не смел возразить Абеллино, а молчание свидетельствовало об их вине.
Сенаторы с удивлением воззрились друг на друга.
— Клевета! — вымолвил наконец кардинал. — Этот прохвост, не надеясь на помилование, хочет сделать нас соучастниками своих преступлений!
Контарино
Абеллино
Гритти
Абеллино. Так, мелочь! Я раскрыл заговор против Венеции и против дожа. Убийца Абеллино, которого Андреа посылает на смертную казнь, спас ему жизнь!
Витальба
Абеллино. Им больше ничего не остается, оправдываться бесполезно! Всех их сообщников уже переловили и заперли в тюрьму. Спросите их, они подтвердят мои слова. Я требовал, чтобы была поставлена стража у дверей залы, не для того, чтобы поймать разбойника Абеллино, а чтобы схватить сих преобразователей правления! Теперь, венецианцы, судите мои поступки! Подвергая свою жизнь опасности, я уберег отечество от грозившей ему гибели. Переодетый разбойником, я сумел проникнуть в гнездо этих злодеев и, чтобы спасти вас, пошел на все. Когда вы покоились в объятиях сна — я пекся о вашей безопасности; мне обязана Венеция своим спасением и жизнью своих граждан. Неужели я не буду вознагражден? Побуждала меня надежда получить Розамунду, и что ж — вы не отдадите ее мне? Абеллино обязаны вы жизнью ваших жен и детей — а сами посылаете его на эшафот!
Прочтите этот список — и вы узнаете, сколько граждан умерщвлено было бы нынешней ночью. Разве не видите вы мук совести на лицах этих злодеев? Пусть собственное их признание сейчас докажет вам истину моих слов.
Он обратился к заговорщикам:
— Тот, кто первым признается в своих преступлениях, будет прощен — слово Абеллино свято!
Заговорщики молчали — но внезапно Меммо бросился к ногам дожа.
— Венецианцы! — вскричал он. — Абеллино сказал правду!