Но я почувствовал запах крови.
Пройдя по коридору, я обнаружил в спальне Доминик Коль. Она лежала на спине на кровати. Полностью раздетая. Одежда была сорвана с нее. Ее оглушили несколькими ударами по лицу, после чего ее истязали. Грудь была отрезана здоровенным ножом. Теперь этот нож был воткнут в мягкие ткани под подбородком, через рот и до самого мозга.
К этому моменту мне в жизни довелось повидать многое. Однажды после террористического акта я проснулся с торчащей из живота чужой челюстью. Мне пришлось стереть с лица куски человеческой плоти, чтобы видеть, куда ползти. Двадцать ярдов я полз по искромсанным рукам и ногам, натыкаясь коленями на оторванные головы и зажимая руками живот, чтобы не дать вывалиться внутренностям. Я видел жертвы убийств и катастроф, видел людей, изрешеченных из автоматического оружия, превращенных в кровавое месиво взрывами и обуглившихся в огне пожара. Но я еще не сталкивался с таким жутким зрелищем, какое представляло собой изуродованное тело Доминик Коль. Меня вырвало на пол, после чего впервые за двадцать лет я разрыдался.
– Что будем делать? – спросил десять лет спустя Виллануэва.
– Я пойду один, – сказал я.
– Я иду с тобой.
– Не надо спорить, – твердо произнес я. – Просто подвези меня чуть поближе. Только езжай очень медленно.
Машина была серой, погода пасмурной, а объекты, движущиеся медленно, привлекают к себе меньше внимания, чем движущиеся быстро. Виллануэва убрал ногу с тормоза, чуть надавил на газ, и машина покатила со скоростью миль десять в час. Я проверил «беретту» и запасные обоймы. Сорок пять патронов минус два, которые я выстрелил в потолок комнаты Дьюка. Я проверил «Средства убеждения». Четырнадцать патронов минус один, выпущенный Харли в живот. Итого всего пятьдесят шесть патронов меньше чем на восемнадцать человек. Я не знал, кто был в числе приглашенных, но Эмили Смит и Харли определенно не могли принять участие в ужине.
– Идти в одиночку глупо, – сказал Виллануэва.
– Глупо идти всем вместе, – ответил я. – Дорога к особняку станет настоящим самоубийством.
Он промолчал.
– Будет лучше, ребята, если вы подождете здесь, – заключил я.
Виллануэва ничего не ответил. Он хотел мне помочь, он хотел помочь Терезе, но он понимал, что идти на укрепленный и уединенный дом при свете дня, хотя и пасмурного, – это не шутка. Машина медленно катилась вперед. Наконец Виллануэва убрал ногу с педали газа и перевел рычаг переключения передач на нейтраль, предоставив машине остановиться самой по себе. Не стал рисковать, нажимая на тормоз, так как в тумане стали бы видны красные огни стоп-сигналов. До дома оставалось где-то с четверть мили.
– Вам придется ждать здесь, – сказал я. – Ждать долго.
Виллануэва отвернулся.
– Дайте мне час, – сказал я.
Дождался, чтобы оба кивнули.
– Затем зовите БАТО. Через час, если я к тому времени не вернусь.
– Быть может, лучше вызвать их прямо сейчас? – предложила Даффи.
– Нет, – возразил я. – Сначала дайте мне один час.