Джек Ричер, или Средство убеждения

– Направо за дом, – сказал я. – Дверь на кухню сзади.

Стекло поднялось. Фургон проехал мимо. Я махнул рукой. Закрыл ворота. Вернулся в домик и стал следить за фургоном из окна. Он проехал к особняку, а на кругу повернул направо. Свет фар скользнул по «кадиллаку», «линкольну» и двум джипам, вспыхнули красные огоньки стоп-сигналов, после чего фургон скрылся из виду.

Я подождал две минуты, усилием воли призывая темноту. Затем переоделся в свою одежду и взял «Средства убеждения». Приоткрыл дверь, выполз на улицу, закрыл дверь за собой и распластался на земле. Прижался плечом к стене и снова медленно пополз вперед, отворачивая лицо от особняка. Подо мной была галька, и маленькие камешки впивались мне в локти и колени. Но я чувствовал только неприятный холодок спиной. Она была обращена к оружию, способному каждую секунду выпускать двенадцать полудюймовых пуль. Как знать, быть может, как раз сейчас какой-нибудь тип кладет руки на рукоятки. Я надеялся, первая очередь пройдет мимо цели. Очень надеялся. Я рассчитывал на то, что первая очередь пройдет ниже или выше. После чего я сразу же вскочу на ноги и, петляя, побегу в темноту, прежде чем пулеметчик успеет опомниться.

Дюйм за дюймом я полз вперед. Десять ярдов. Пятнадцать. Двадцать. Я двигался очень медленно, надеясь на то, что в полумраке я кажусь неясной тенью. Мне приходилось постоянно сдерживать непреодолимое желание вскочить и побежать. У меня колотилось сердце. Несмотря на холод, я вспотел. Ветер с моря налетал на стену и, стекая вниз, пытался выкатить меня на яркий свет.

Я не останавливался. Преодолел половину пути. Тридцать ярдов позади, тридцать осталось. У меня болели локти. Я поднимал «Средства убеждения» над землей, и вся их тяжесть приходилась мне на руки. Я остановился, чтобы передохнуть. Просто вжался в землю, стараясь притвориться камнем. Повернув голову, я рискнул бросить взгляд в сторону дома. Там все было тихо. Я оглянулся назад. Посмотрел вперед. Точка, откуда уже нет возврата назад. Я пополз дальше, заставляя себя двигаться медленно. Чем ближе оставалось до конца стены, тем сильнее зудела моя спина. Я учащенно дышал. Меня охватывала паника. Кипящий в жилах адреналин вопил: «Беги! Беги!» Шумно дыша, я усилием воли заставлял руки и ноги двигаться согласованно. Медленно. Когда до конца стены осталось ярдов десять, у меня появилась надежда, что мне все же удастся сделать это. Я остановился. Набрал в грудь воздуха. Пополз дальше. Почва стала понижаться, и я последовал за уклоном. Добрался до воды. Ощутил под собой скользкий ил. На меня накатывались небольшие волны, обдававшие брызгами. Повернувшись на девяносто градусов налево, я остановился. Сейчас я находился на краю поля зрения наблюдателя, но мне требовалось преодолеть тридцать футов яркого света. Я решил отказаться от медлительности. Опустив голову, я выпрямился и побежал что есть силы.

Секунды четыре я был освещен так ярко, как никогда до этого. Мне показалось, прошло четыре жизни. Я был ослеплен. Достигнув темноты, я рухнул на землю и прислушался. Не услышал ничего, кроме шума разбушевавшегося моря. Не увидел ничего, кроме красных кругов перед глазами. Проковыляв еще десять шагов по скалам, я остановился. Оглянулся. Получилось. Я улыбнулся в темноте. Куин, я иду за тобой.

Глава 15

Десять лет назад мне пришлось ждать его восемнадцать часов. Я ни на секунду не усомнился в том, что он придет. Я просто сидел в кресле, положив на колени «ругер», и ждал. Я не заснул. Ни разу не сомкнул глаз. Просто сидел. Всю ночь. Все следующее утро. Полдень приблизился и миновал. Я сидел и ждал Куина.

Он приехал ровно в два часа дня. С дороги донесся шум машины, сбавляющей скорость. Я встал, держась подальше от окна, и увидел, как к дому сворачивает красный «понтиак», взятый напрокат. Через лобовое стекло я отчетливо разглядел Куина. Свежий, опрятный. Аккуратно расчесанные волосы. Голубая рубашка с распахнутым воротом. Куин улыбался. Машина проехала за дом и, прошуршав гравием, остановилась у кухни. Я вышел в коридор. Прижался к стене рядом с дверью на кухню.

Я услышал, как в замке повернулся ключ. Распахнулась дверь. Протестующе завизжали петли. Куин оставил дверь открытой. Снаружи доносился шум двигателя, работающего на холостых оборотах. Куин его не заглушил. Значит, он не собирался здесь задерживаться. Я услышал шаги по линолеуму кухни. Быстрые, легкие, уверенные. Поступь человека, знающего о том, что он ведет игру по-крупному, и уверенного в близком выигрыше. Куин шагнул в дверь. Я ударил его локтем в висок.

Он рухнул на пол навзничь, и я зажал ему горло. Отложил «ругер» и обыскал его. Он был без оружия. Я убрал руку, Куин поднял голову, но я швырнул его назад ударом каблука под подбородок. Куин брякнулся затылком об пол, и его глаза вылезли из орбит. Пройдя на кухню, я закрыл входную дверь. Вернулся в коридор и, схватив Куина за запястья, протащил в гостиную. Опустил на пол и похлопал по щекам. Направил «ругер» ему в лицо и стал ждать, когда он придет в себя.

Его глаза, открывшись, сначала сфокусировались на пистолете, затем на мне. Я был в форме, со знаками отличия, нашивками и всей прочей мишурой, так что Куин сразу же понял, кто я такой и почему здесь.

– Подождите, – сказал он.

– Зачем?

– Вы совершаете ошибку.

– Вот как?

– Вы все не так поняли.

– Разве?

Он кивнул.

– Они были продажными.