Похититель

— Я попал в плен. Живым. Не самый умный поступок.

— И Найт тоже?

— И Найт, — подтвердил Хобарт.

— Как это произошло? — спросил Ричер.

— Вы бывали в Буркина-Фасо?

— Я никогда не бывал в Африке.

Хобарт довольно долго молчал. Казалось, он решил не отвечать на вопросы, но потом передумал.

— Там шла гражданская война, — заговорил он. — В этой стране такое бывает часто. Нам нужно было защищать город. Обычная задача. На этот раз речь шла о столице. Мы даже не могли произнести ее название. Я выучил его позднее. Город назывался Уагадугу. Но тогда мы называли его городом У. Вы служили в военной полиции и знаете, как это бывает. Военные появляются за океаном и меняют все имена. Мы думали, так поступают для того, чтобы было понятнее, но основная причина состоит в другом. Все дело в психологии: нужно лишить страну и ее главный город индивидуальности. Сделать страну своей, чтобы мы не испытывали отрицательных эмоций, когда будем ее уничтожать.

— Что там произошло? — спросил Ричер.

— Город У был размером с Канзас-Сити, штат Миссури. Вся война шла на северо-востоке. Джунгли начинались в миле от окраин. Две радиальные дороги, точно спицы в колесе. Одна шла севернее северо-востока, вторая — восточнее северо-востока. Мы называли их дорогами «на один час» и «на два часа». Как на циферблате наручных часов: если двенадцать — это север, то одна дорога шла в направлении на один час, а другая на два часа. В нашу задачу входило наблюдение за дорогой «на один час». Именно на ней должны были появиться повстанцы. Вот только они предпочитали двигаться через джунгли. Повстанцы не подходили к дороге ближе чем на двадцать футов, и мы их никогда не видели. У них была только пехота и то, что они могли унести на плечах. Они ползли в зарослях, а потом выходили из-за деревьев.

— Джунгли начинались в миле от города? — уточнил Ричер.

— Совершенно верно, — сказал Хобарт. — Им нужно было преодолеть милю по открытой местности, а у нас имелись тяжелые пулеметы.

— Так в чем же заключалась проблема?

— А что бы вы предприняли на их месте?

— Я бы сместился влево, чтобы обойти ваши позиции с востока. И взял бы с собой половину всех сил или даже больше. Я бы оставался в зарослях, а потом атаковал бы вас с «четырех часов». Скоординировал бы действия с двух направлений. И вы бы не знали, где основной фронт, а где фланг.

Хобарт кивнул. От этого короткого движения на его тощей шее надулись жилы.

— Мы ожидали именно такого маневра, — сказал он. — Мы пришли к выводу, что они будут двигаться со стороны дороги «на один час» половиной своих сил, с правой обочины, а остальными силами — с другой стороны. Мы предположили, что две мили будет подходящим расстоянием, а потом они развернутся на девяносто градусов влево и попытаются обойти нас с фланга. Но из этого следовало, что отряду в пять тысяч солдат придется перейти дорогу «на два часа» — узкую, но прямую просеку, идущую через джунгли на протяжении пятидесяти миль. Дорога просматривалась до самого горизонта, как если бы кто-то хотел пересечь Таймс-сквер.

— И что было дальше? — спросила Полинг.

— Найт и я постоянно были вместе. Мы служили в разведке морской пехоты. Поэтому мы вызвались осуществлять наблюдение за противником. Отползли на триста ярдов и нашли парочку удобных ям — воронки от давно разорвавшихся снарядов. В тех местах постоянно воевали. Найт имел оттуда отличный обзор дороги «на один час», а я контролировал дорогу «на два часа». Когда они попытаются выйти на нас, мы нанесем им лобовой удар и, если нам будет сопутствовать успех, наши главные силы подойдут на помощь, — таким был наш план. Если же их атака окажется слишком мощной, Найт и я отступим к городу, где образуем вторую линию обороны. А если я увижу, что они пытаются нас обойти, то мы сразу отступим, но будем знать, что сражаться придется на двух фронтах.

— Как получилось, что все пошло не так? — спросил Ричер.